Фонд Александра Н. Яковлева

Архив Александра Н. Яковлева

 
АЛЕКСАНДР ЯКОВЛЕВ. ПЕРЕСТРОЙКА: 1985–1991. Неизданное, малоизвестное, забытое.
1988 год [Док. №№ 29–56]
Документ № 53

Тезисы к выступлению А.Н. Яковлева на XXII областной партийной конференции в г. Перми о задачах перестройки1

16.12.1988

Товарищи коммунисты!

Я выступаю со смешанным чувством. Есть соблазн попробовать оценить главное, что вы делаете на поле перестройки, как видите свои перспективы. Тем более что многие признаки благоприятных изменений начинают отражать тенденцию развития. Доклад т. Чернышева Е.Н. с достаточной объемностью показал будни и тревоги, планы и надежды коммунистов вашего большого края. Да и дискуссия на конференции высвечивает основные грани деятельности коммунистов, результаты которой далеко не всегда удовлетворительные. Это избавляет меня от пересказа сказанного или его комментирования. Скажу лишь, что заинтересованный разговор на вашей конференции полностью отражает ту живую, кипящую обстановку, царствующую в стране.

В этих условиях у меня есть острое ощущение необходимости поделиться некоторыми размышлениями о том, как движется перестройка в целом, каковы ее социально-экономические истоки и ориентиры в главных измерениях — материальных и духовных.

Мы живем и работаем с апреля 1985 года2 в уникальной обстановке, осуществляя революцию в эволюции.

Сегодня наше общество и партия резко критикуют времена авторитарности и застоя, с болью осознается, сколько было упущено. Ясно, что двигаться мы могли скорее, жить чище и честнее, работать лучше. Мешали самонадеянность, уверенность в собственной непогрешимости. Мешали деформации, однажды допущенные, а потом нараставшие в политической и хозяйственной структуре, в психологии и привычках людей, в общественном сознании и в догмах науки.

До сих пор консервативное начало в сознании, наверное, каждого из нас, сопротивляется мысли, что мы оказались на деле не столь совершенны, не столь безупречны, как это долгое время нам представлялось и внушалось. Ностальгия по прежнему внутреннему душевному комфорту до сих пор мешает некоторым из нас в полной мере видеть цели и масштабы перестройки.

В чем же дело? Что мешает нам, имея, казалось бы, все необходимое для высококачественной жизни, имея даже больше, чем многие другие страны, — что мешает нам, тем не менее, обеспечить советскому человеку достойный — материальный и духовный — уровень жизненных условий?

С этих вопросов начиналась перестройка. Над этими вопросами бьется и ваша конференция. Ответы надо искать, и конференция это подтверждает, в нас самих. В наших привычках, нашем консерватизме, нашей разболтанности и безответственности. В том, как мы организуем свою жизнь, как строим отношения в обществе, как воспринимаем окружающий мир. И революционность перестройки прежде всего именно в том и состоит, что партия всерьез и глубоко берется за реорганизацию всех сторон собственной жизни, подчиняя эту организацию ясной конечной цели: советский человек должен работать и жить лучше.

Да, от нас самих зависит многое. Но и сами мы — пленники социальных условий. И если замена многих руководителей не приводит к желаемому эффекту, если, хуже того, назначаются честные люди, а затем перерождаются, — значит, что-то глубоко неверно в самом устройстве общественной жизни.

Что же именно? Не поставив диагноз, трудно рассчитывать и на успешное лечение болезни. Ныне уже ясно, что развитие социалистического общества не является однозначным и одномерным. Оно многовариантно, допускает огромное множество конкретных поворотов, форм, деталей в рамках одной и той же формации. Мы знаем, что в прошлом эта многовариантность отвергалась, была наказуемой, порой с суровыми последствиями. Между тем в развитии советского общества на рубеже 20-х и 30-х годов образовались деформации, которые и сегодня сдерживают наш прогресс, сковывают наши мысли и действия.

Огосударствление всего и вся. Чрезмерное сосредоточение власти и ресурсов в центре в ущерб периферии. Формирование командно-административной системы и стиля. На этой почве — формализация и бюрократизация всех сторон жизни, вытеснение из нее инициативы, предприимчивости. Забвение принципов народовластия, самоуправления народа. Я уж не говорю о преступных репрессиях и злоупотреблениях.

Сегодня нередко поднимается важнейший теоретический и политический вопрос: а социалистично ли то, что порождает перестройка? Попробуем разобраться, ибо это очень существенно для понимания сути нашего развития и для нашего единства.

Демократия, гласность, кооперация, аренда, хозрасчет, товарно-денежные отношения, социалистический рынок, самоуправление, народовластие, плюрализм мнений, — все это властно вторглось в нашу жизнь, будоражит ее, порой лишает некоторых сна и отдыха, рождает страсти, острые эмоции, но и новые реальные противоречия.

Мы говорим о формировании новых экономических отношений, но они захлебываются в старой структурной рутине, в живучей командной системе, в консерватизме. Бесхозяйственность — наш бич. Будь мы победнее, может быть, оказались бы организованнее. Бедны мы от богатства, оно развратило нас, порождает лень и безответственность. Вот почему и с природой должны быть рациональные хозрасчетные отношения, иначе она сурово накажет нас.

Мы говорим о политических преобразованиях, но как трудно расстаемся со старой властью, к которой привыкли. Мы еще никак не можем себе представить, что подлинное народовластие будет гораздо прочнее и устойчивее, и, конечно, ответственнее. Нас еще пугают демократия, гласность, многообразие мнений, как если бы каждый из нас всегда живет в согласии с собой и всегда думает удобными штампами. Да разве может человек называться человеком, если он не имеет своего мнения, не ощущает имманентную свободу мысли. Нас пугают издержки демократии, порой реальные, но разве весна не очищает землю, и разве, с другой стороны, только мы с вами знаем вечную истину? Впереди трудный год, и мы должны достойно пронести знамя партии через новые испытания, через грядущие общественные преобразования.

Мы говорим о духовном возрождении и нравственном очищении, но еще весьма подозрительны к тем борениям страстей, которые идут в среде молодежи и интеллигенции, в рабочем классе и крестьянстве. Еще не все понимаем, что социализм — это общество свободы творчества, это — расцвет науки и культуры, это — возвышение человека, это — лечение духовно заболевшего человека и общества нравственностью и культурой.

Когда-то мы говорили крылато: не надо бояться человека с ружьем. Давайте, товарищи, сегодня не бояться человека с головой и пером.

Противоречия, рожденные перестройкой, естественны, нормальны. Они неизбежны для переходного периода, который мы переживаем. Да и прошлое еще тяготеет над нами.

При определении нового общественного строя наши классики чаще всего использовали понятия «рациональность», «благосостояние», «личность», «счастье». Они видели социалистичность прежде всего в освобождении общественных отношений от всего противоестественного, вредного для человека и общества, несовместимого с нормальными человеческими представлениями о добре и зле, нравственности и справедливости.

Не только у человека, но и у общества есть свои детство, юность, свои университеты. Социализм как мировое явление еще только прощается с порой юности, только вступает в начало своей зрелости. Трудными и жестокими были наши университеты. Но сегодня мы достаточно мудры, чтобы видеть неизбежные просчеты молодости, чтобы верно оценить и ее неопытность, и прямолинейность, и склонность к упрощенным ответам и спрямленным представлениям. Видим, понимаем и то, что наше общество, да и мировой социализм тоже проходят сейчас через своеобразный кризис развития.

Социализм прочно встал на ноги, накопил внушительный исходный потенциал. Продвинулся в своем развитии достаточно далеко, чтобы его производительные силы потребовали новых отношений в обществе. Осознание этого запоздало, а практика — еще больше. В итоге — торможение социально-экономического развития. Это и есть кризис развития, принявший форму застоя.

Социализм — не в голой декларации идеалов и принципов. В конце концов, многие из наших идеалов сформулированы человечеством тысячелетия назад. Социализм — не в красивой социальной схеме: утопий история знает великое множество.

Перестройка — не просто обращение к новым формулам и решениям. Но обращение с вопросом: что они дадут трудящемуся человеку, народу, стране, социализму? Что будут значить не только в плане приращения сиюминутного богатства, но и сохранения природы, совершенствования общественных отношений. А следовательно, и совершенствования самого человека. Ибо странно думать, будто можно воспитать всесторонне развитую личность на фоне нелепостей хозяйственной жизни, негативных социальных явлений, разрушающейся природы.

Итак, перестройка — это необходимость глубокой реорганизации прежде всего экономических отношений в обществе.

Что предстоит здесь исправлять и переделывать?

Если проанализировать все несоответствия нашей жизни, то в их основе непременно лежат по крайней мере два серьезных недостатка.

Один — те или иные механизмы блокировки инициативы, самостоятельности, предприимчивости человека, коллектива, республики, области.

Другой — обезличка и безответственность решений и исполнения.

Итог — торможение творчества, индивидуального начала, ограничение искусственными рамками свободного внутреннего выбора, отчуждение, материальное и духовное обеднение человека и жизни в целом.

Экономическая реформа идет, но еще буксует, ее движители скрипят, ситуация на рынке потребительских товаров и услуг, а также в финансовой сфере не становится пока легче. Внешний и внутренний противник пользуется любой возможностью, чтобы присолить наши раны, усугубить имеющиеся трудности, подорвать веру в перестройку, то есть в правильность социалистического выбора.

Конечно, для каждого реалистически мыслящего человека ясно, что общество пока еще расплачивается за прошлое, а это оказалось тяжелейшим делом.

Жилье? Но подвалы и хижины не станут дворцами за год или два. Но это слабое утешение для тех, у кого нет квартир.

Продовольствие? Утвердившиеся принципы хозяйствования на земле не решили продовольственной проблемы, тем самым изжили себя. Значит, надо менять экономические отношения в деревне, вносить принципиальные коррективы в инвестиционную политику. Не будет хозяина на земле, не будет ни хлеба, ни мяса, ни молока.

Товары? Пока денежная масса будет превышать — и намного — товарную, полки магазинов будут пустые. Значит, надо всеми силами наращивать производство товаров и объем услуг, иначе прожорливость денежной массы будет расти и дальше, а вместе с этим расти и раздражение народа.

Время, товарищи, поджимает нас. Терпение не бесконечно растяжимая величина. Нам отведено, наверное, не больше двух-трех лет на то, чтобы доказать себе и другим — социализм в ленинской редакции не утопия, идеи подлинного народовластия реальны, личные и общественные интересы не просто совместимы, а дополняют друг друга ко взаимной пользе.

Почему же казалось бы сверхочевидные, диктуемые жизнью инициативы с такими неимоверными трудностями пробивают себе дорогу? Что мешает новым правам и принципам, радикально измененным приоритетам стать конкретным делом? Все, похоже, упирается в людей, или, точнее, в кадры, у которых, в отличие от машин, не заменить мозги на программы.

Надо смотреть на жизнь открытыми глазами. Последние полвека мы упорно создавали «экономику для экономики», насилующую природу и разум, разоряющую народ. Мы переворачиваем в год 15 миллиардов тонн горных пород, давным-давно обогнали США по добыче топлива (кроме угля), производству стали, цемента, тракторов. По производству электроэнергии на душу населения — впереди Японии. А что с этого? 200 с небольшим рублей среднемесячной зарплаты, к тому же лишь наполовину отоваренной.

Зачем мы производим стали больше, чем США и Япония вместе взятые? Изводим труд, сырье, а в итоге государство имеет запасов товарно-материальных ценностей почти на 1,5 триллиона рублей, или в 2,5 раза больше, чем личное имущество всего населения страны. Кому это нужно? Неужели астрономические цифры Госкомстата на газетных полосах действуют убедительнее, чем пустые полки магазинов?

Отраслевое ценообразование вздувает цены на товары потребления. Расслоение цен — социальный порок всех отраслей тяжелой индустрии. По некоторым подсчетам, это приводит к тому, что фонд потребления у нас практически такой же, как и фонд накопления.

Повышение темпов общеэкономического развития в затратных, безрыночных координатах — это по сути замена одного камня Сизифа на другой, более тяжелый. Совершенствование труда Сизифа — не путь перестройки, это ее тупик.

Кроме всего прочего, нам приходится вынужденно мириться с абсурдными ситуациями. Понятно, например, что нельзя делать два дела одновременно: перестраивать экономику по-новому и выполнять пятилетний план, сверстанный по-старому. Но приходится. Сейчас традиционно затратный пятилетний план — это лобовая броня механизма торможения. За этой броней и надеются отсидеться наиболее умные противники перестройки.

Где ключ, позволяющий хотя бы обоснованно формулировать ближайшую и среднесрочную перспективу, и есть ли вообще такой ключ? А он необходим. Общество устало стоять на голове.

Со всеми оговорками, но можно констатировать, что нельзя восстановить нормальное экономическое кровообращение в СССР, минуя социалистический рынок или в обход его. Как невозможно учесть в плане все многообразие запросов и вкусов, все тенденции научного, технического и эстетического развития, так в еще более ограниченной степени можно загодя рассчитать потребительский спрос или пытаться втянуть его в карточную систему распределения товаров и услуг, даже если формально карточки выступают у нас в виде денег.

Ленинский призыв — «учиться торговать» обретает, таким образом, второе дыхание. Речь идет об обучении хозяйствованию в узком и широком смысле. На социалистическом рынке бесчисленное множество удовлетворенных потребностей переплавится в мандат доверия строю, придаст фундаменту нашего общества необходимую сейсмическую устойчивость.

Отсюда вывод — нынешние нелады на рынке есть сигнал тревоги. Это не просто неудобство, каждодневно портящее людям настроение, а честным руководителям предприятий — здоровье.

Наша государственная торговля в нынешнем виде — это собранные в букет пороки государственно-феодального интендантства. Приписочное, списочное, утрусное, усушное, обвесно-обманное воровство. Я говорю не о тысячах честных торговцев, а о той обветшалой, порочной системе, которая торгует по экономическим законам, ведомым только ей. Продукт у нас превращается в товар не личным интересом труженика прилавка, а планом, который давно и прочно стал скелетом и мускулами приказной системы. План выполняется любой ценой, но прежде всего за счет потребителя: абсолютная монополия государства делает его абсолютно беззащитным.

Для чего нужен план, разверстанный до магазина, ларька? Для команды. Планирование в нынешнем виде есть прямая и обратная связь затратной административно-командной системы. За выполнение плана, т.е. за исполнение команды, — получка, «пронормированная» Госкомтрудом, премия, награды, но не заработанная плата.

План-команду уважают: правила игры стараются соблюдать, держат дефицит, в конце месяца подбрасывают его несправляющимся магазинам. Дальше действует интерес, но корыстный.

После реформ Петра I, заложивших основу тотальной государственности, взять у государства для многих людей — от крепостного до губернатора — стало делом доблести. Сталин, строя не по Марксу, а по Петру нынешнюю государственность, постоянно принуждал народ ловчить. Реализация жажды на чужое становилась ремеслом и искусством. В конце жизни Брежнева воровство сделали наукой и профессией. Появились менеджеры воровства, потрошители казны, сформировались кланы, поделившие страну на свои сферы влияния.

Торговля — вот то «звено», по Ленину, в исторической цепи событий, в переходных формах нашего социалистического строительства.., «за которое надо всеми силами ухватиться» нам, пролетарской государственной власти, нам, руководящей коммунистической партии. Если мы теперь за это звено достаточно крепко «ухватимся», мы всей цепью в ближайшем будущем овладеем наверняка. А иначе нам всей цепью не овладеть, фундамента социалистических общественно-экономических отношений не создать.

Торговля — в широком ее понимании — главное и на сегодня самое слабое звено перестройки. И тут надо сказать о метастазе сталинизма — об антирыночных настроениях.

Какой толк от еды, если в организме неправильный обмен веществ? В политике, как и в шахматах, ходы путать нельзя. Прежде чем производить, надо научиться перерабатывать, сохранять, доводить до человека уже созданное. Доводить без потерь. Но мы до сих пор мистифицированы производством. Еще не было указа о наградах за сохранение продукции, а вот за производство — миллионы орденов. Хотя любому понятно, что урожай ценен не в поле, а на столе.

Для Ленина было жестоко мучительно осознавать, что Маркс и Энгельс ошиблись в моделировании нетоварного, безрыночного способа производства. Гипотеза не прошла проверку жизнью, «военный коммунизм» был ошибкой, следствием принудительной бестоварной утопии.

В сущности, продразверстку отменили тамбовский и кронштадтский бунты, письма крестьян, суть которых сводилась к следующему: декларируете «по труду», а фактически — равенство в нищете. Надо было срочно переходить к гражданскому миру. Как? Естественным путем, установлением нормального рыночного обмена трудовыми эквивалентами, решительной демилитаризацией жизни, радикальным смягчением режима осажденной крепости, смычкой города и деревни, налаживанием торговли и других форм обмена с внешним миром, учебой у капиталистов, нарабатыванием культурности. Так считал Ленин.

И делает набросок: «Свобода торговли а) для развития производительных сил крестьянского хозяйства, б) для развития мелкой промышленности, в) для борьбы с бюрократизмом» (т. 43, с. 386).

Эволюция взглядов Ленина после 1921 года все время двигалась к постепенному признанию того, что социализм — это общество с товарным производством, рынком, конкуренцией, валютой, демократией и т.д. Ленин в своей работе «О кооперации» писал: «В мечтаниях старых кооператоров много фантазии. Теперь многое из того, что было фантастического, даже романтического, даже пошлого в мечтаниях старых кооператоров, становится самой неподкрашенной действительностью».

Почему кооперация?

Потому что именно она — та система координат, где можно наиболее эффективно совмещать, гармонизировать личный интерес с коллективным, коллективный — с государственным, государственный — с общественным. И, наконец, решить главное — убрать гибельное уравнительство и добиться оплаты по труду. Без этого строительство социализма — утопия, без этого общество, человек, отчужденные от собственности и власти, неминуемо становятся придатком государства, и не более.

Трудовая деятельность людей вечно триадна: производство — обмен — распределение. Причем звено «производство — обмен» надклассово с тех пор, как дикарь-охотник менял мясо на рыбу с дикарем-рыболовом.

Распределение — исторично: раб получал пропитание, крепостной уже имел хозяйство, наемный пролетарий — получал по труду, но ровно столько, сколько обеспечивало его физическое воспроизводство.

Эти истины из популярного курса политэкономии я упоминаю для того, чтобы сказать: пора раз и навсегда вымыть из сознания ложь о несовместимости социализма и рынка.

Государство рационально торговать не может по той причине, что оно всегда живет за счет общества. Государство может вместе с тем стать цивилизованным прокурором торговли, регулировщиком финансовых потоков, контролером оплаты по труду. Само же государство оплату по труду вести не может, это чистой воды утопия. Сделать это сможет только развитый социалистический рынок. Без этого над нами будут властвовать и впредь лимиты, дефициты, ограничения, запреты, циркуляры, на которых, собственно, и держится машина торможения.

По моему глубокому убеждению, в обществе должны стать Законом три нормы:

1. Нормальный обмен трудовыми эквивалентами, который возможен только на рынке и который реально может ликвидировать абсурд затратности.

2. Нормальный обмен информацией, который возможен только в условиях демократии и гласности. Информационная автаркия, засорение и зауживание догмами информационных потоков, авторитарная их структура неминуемо ведут социализм к сталинизму.

3. Нормальная система обратных связей, которая приоритетом закона гасит авторитарность; обществом могут справедливо управлять только законы.

Есть и другое противоречие перестройки. Оно в том, что во многих случаях разорваны, а во многих — вообще не существуют необходимые обратные связи на всех этажах и уровнях управления жизнью общества.

Отсюда — потребность в перестройке политических отношений. Уже не раз говорилось, что магистральное направление политической реформы — демократизация, гласность, законность и ответственность. В совокупности все это и означает социалистическое самоуправление народа.

Мы стоим сейчас перед чертой, за которой начинается новая жизнь Советов. Три вопроса будут иметь тут особое, ключевое значение. Это: доверие масс; характер повседневных связей с ними; практические возможности и дела Советов.

Но доверие рождается только на базе практических дел. Нужно, чтобы Совет, когда необходимо, мог идти и на конфликт с ведомственными интересами. Чтобы он мог при этом твердо рассчитывать на поддержку партийных органов и организаций. У Совета должны быть хорошие материальные опоры. Пока их нет.

На современном этапе политической реформы хотел бы выделить и такую проблему, как личное лидерство. Об этом говорилось на XIX партконференции3. Перестройка выдвигает новые требования к личности, качествам лидера, к процедурам его отбора. Если право возглавлять людей не получено с должностью или по наследству, если это право вручено руководителю самими людьми — это и есть демократия, это и есть авторитет власти, авторитет партии. Притом авторитет уже заработанный.

И прав, дважды и трижды прав тот партийный руководитель, который в работе с трудящимися отыскивает таких лидеров, стремится установить с ними рабочие отношения, во всем опираться на них. Разумеется, не поступаясь принципиальными моментами, но и не скатываясь на противоборство, на конфронтацию самолюбий.

Товарищи! Задачи, которые предстоит решать в этом плане областной парторганизации, и велики, и разноплановы, и сложны. О них говорилось в Постановлении ЦК КПСС от 3 декабря 1986 года «О работе Пермского обкома КПСС». Шла о них речь и в сегодняшнем отчетном докладе, и в выступлениях делегатов. Положа руку на сердце, приходится признать: практически вся работа еще впереди, особенно в том, что касается человека, социальной сферы, удовлетворения самых насущных и в общем-то пока достаточно скромных запросов людей.

Потенциал области тут огромен, но используется он слабо, не по-хозяйски. Что это так, свидетельств много. Возьмите, скажем, количество и характер писем, приходящих из вашей области в Центральный Комитет. Пермская область относится к числу тех регионов Российской Федерации, которые выделяются высокой активностью письменных и устных обращений населения в ЦК — и по абсолютному количеству таких обращений, и по относительному, в сравнении с численностью населения области. И применительно к РСФСР в целом — тут вы на 5-ом месте по количеству.

Обращает на себя внимание тот факт, что в абсолютном большинстве устных и письменных заявлений пермяков в ЦК высказываются просьбы и жалобы, которые могут и должны решаться на месте. Хуже всего то, что на протяжении уже ряда последних лет в ЦК КПСС поступает из области больше писем, чем в обком партии: только за 11 месяцев этого года — на полторы тысячи больше, чем непосредственно в обком партии. За эти же 11 месяцев в приемную ЦК КПСС обратилось больше жителей области, чем за весь прошлый год. И каждый седьмой — член КПСС.

Подумайте об этом. Это серьезный сигнал о неблагополучии. Надо быть поближе к людям. Без этого не решить ни проблем продовольствия, ни жилья, ни экологии, ни многих других, о которых шла речь сегодня.

Вот почему надо решительно согласиться с теми выступавшими, а об этом говорили тт. Меркулов, Агалаков, Губайдуллин, которые настаивали на том, чтобы усиливалась требовательность к тем, кто ведет какое-то конкретное дело, к должностным лицам, у которых расширяются зрачки, когда они читают или слушают критику, но пропадает зрение, когда надо, приходится видеть безобразия в сфере своей ответственности. Это большой, я бы сказал, коренной вопрос перестройки.

Вот почему мне импонирует озабоченность Маргариты Петровны Котельниковой, когда она говорила о том, что нравственность неотделима от социальных условий, от среды обитания, от поведения общества и его отношения к наращиванию знаний и культуры. Думаю, что проблемы в этой области приближаются к критической отметке.

Вот тут главное поле для партийной работы. На это и направлена перестройка аппарата — как партийного, так и государственного. Когда мы говорим о противоречиях перестройки, о нерешенных задачах, об еще несбывшихся надеждах, то обязаны, как члены правящей партии, спросить с себя. Мы в ответе за все. И безнравственно, равно как и ошибочно политически, делать заложниками неудач кого бы то ни было — молодежь или интеллигенцию, газеты или неформалов, мировую буржуазию или политических демагогов, актеров-фазанов, тешащих свое честолюбие.

Только активность коммунистов, только движение вперед по пути перестройки, демократии, общественных преобразований может обеспечить авангардную роль партии. Ее критичность и самокритичность, реализм и трезвость оценок, скромность и неприятие самообольщения, искреннее служение народу. Народ сегодня судит нас истиной и правдой, мерками порядочности и честности, совести, способностью жить болями, тревогами и надеждами народа. Партия, я убежден, выдержит исторический экзамен, который она сама себе назначила. Уверен, выдержит его и Пермская организация партии.

Несколько слов о международных вопросах. Перестройка и здесь подводит нас к качественно новой грани. Каковы наши цели, чем они диктуются?

Эти вопросы, как вы знаете, внимательно анализировались на XXVII съезде КПСС4. Им посвящены многие выступления М.С. Горбачева, включая и недавнюю его речь перед делегатами Генеральной Ассамблеи ООН5. Наш ответ на эти вопросы — новое политическое мышление. В чем его главные черты и отличительные особенности?

Во-первых, в обращении ко всему тому новому, перспективному, что отличает современный мир, определяет его неповторимость и наиболее вероятные тенденции его развития.

Во-вторых, новое политическое мышление во главу угла ставит идею развития в самой прямой и непосредственной форме.

В-третьих, новое политическое мышление — это глубокое переосмысление всех традиций силовой политики, выход далеко за ее пределы. Сегодня соотношение социальных сил в масштабах всего человечества таково, что позволяет ставить как сугубо практическую задачу — искоренение военных, насильственных форм из жизни стран и народов. Замену их формами политического, правового разрешения противоречий и конфликтов.

Принципиально неверно было бы сводить проблему общечеловеческих интересов и ценностей только к задачам выживания. Вслед за ней встанут задачи гораздо более сложные: организация международной жизни на справедливых, разумных, рациональных началах. Организация того самого безъядерного мира, который должен научиться решать свои проблемы мирно и с учетом интересов всех заинтересованных сторон. Должен постичь трудную науку плюрализма интересов не только в отношениях между народами, но и во внутриполитической их жизни, в силу взаимосвязанности того и другого.

Будет ли выживший, безъядерный мир разделен наглухо искусственными перегородками групповых интересов, эгоизмов? Или же будут найдены эффективные пути сочетания собственного «я» каждой страны и народа, их неотъемлемого права выбора с умением считаться с другими, находить общий язык? Но в таком случае это и будет реализацией общечеловеческого начала в истории.

Что значит сегодня, в сугубо конкретном смысле, понятие общечеловеческого? Оно значит: не допустить ядерной войны. Остановить опасную деградацию природы. Выбить из рук реакции такое ее оружие, как возможность натравливать народы один против другого. Накормить голодных, вылечить больных, научить неграмотных. Не допустить кризисных потрясений, от которых страдали бы миллионы простых людей. Обеспечить социально-экономическое развитие, преодоление отсталости, прогресс науки и культуры, обмен подлинными духовными ценностями, защитить нравственную сферу человечества от засорения и отравления.

Вот реальное содержание общечеловеческих интересов — сегодня. Какой из них противоречит идеалам и целям социализма? — Ни один! Какой из них противоречит интересам рабочего класса? — Ни один! Какой из них противоречит интересам нашей страны, мирового социализма? — Тоже ни один!

Напротив, чем лучше, полнее, надежнее обеспечен в современном мире любой из этих общечеловеческих интересов — или все они вместе, — тем крепче и позиции нашей страны.

Товарищи! В здравом, трезвом, идущем от жизни и от запросов людей подходе к перестройке экономических, политических отношений, решению нравственных задач — ключ к тому, чтобы надежда стала былью. Процессы оздоровления сложны, могут идти неравномерно, скачками и зигзагами. Но, создав новые отношения, мы создадим тем самым и базу для здорового развития общества.

Не создадим, спасуем в ходе перестройки перед какими-то ее трудностями — и тогда разрушительные тенденции в экономической и морально-политической сфере могут обрести в чем-то непоправимые черты. Тогда нам может грозить не просто возврат к прежнему, к временам застойного сознания, но торжествующий свою победу, агрессивный и мстящий консерватизм. Это надо видеть. Это надо сознавать нам, коммунистам великой партии.

 

ГА РФ. Ф. 10063. Оп. 2. Д. 289. Машинописная копия.


Назад
© 2001-2016 АРХИВ АЛЕКСАНДРА Н. ЯКОВЛЕВА Правовая информация