Альманах Россия XX век

Архив Александра Н. Яковлева

«В ЦЕЛЯХ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ САМОВОЛЬНОГО ВЫЕЗДА ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ НА КАВКАЗ…». Тяготы депортации и возвращение в родные места: как это было

В феврале 1956 г. ХХ съезд КПСС устами первого секретаря ЦК Н.С. Хрущева возвестил о восстановлении справедливости в отношении депортированных с Северного Кавказа народов: чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев и калмыков и других… Депортация как метод репрессий издавна практиковалась большевистским режимом. В этом отношении депортации 1940-х гг. не стали прецедентом, но они оказались своего рода кульминацией в практике метода, «технике насилия», творимого по этническому принципу. Режиму, поколебленному войной, по-видимому, требовались сильнодействующие «инъекции» для устрашения подданных. Депортации были теми мощными «прививками» страха, которые в полной мере могли запугать идеморализовать весь народ. Обывателю, который оказывался невольным свидетелем массового выселения тысяч соседей под дулами автоматов, апокалипсическая картина этого насильственного исхода надолго импринтировалась в сознание, парализуя его страхом. Поднаторев в практике массовых переселений, сталинский режим решился в разгар войны на неслыханную по масштабам акцию депортации целых народов.

В 1944 г. одномоментному насильственному выселению подверглись не отдельные группы или слои населения, но народы целиком, включая детей, стариков, женщин. Таких наказанных народов оказалось около 15-ти: помимо чеченцев, это были ингуши, калмыки, крымские татары, месхетинские турки, карачаевцы, балкарцы, немцы и другие. Поразительно, что столь трудоемкая и дорогостоящая карательная операция, проводившаяся вдобавок в разгар войны, вообще смогла состояться! Это возможно объяснить лишь мощью и слаженностью сталинской репрессивной машины, а также абсолютной уверенностью вождя в безнаказанности.

Сценарий превращения целых народов в т.н. спецпереселенцев разрабатывался заблаговременно и очень тщательно. 31 января 1944 г. ГКО издал секретное постановление «О мероприятиях по размещению спецпереселенцев в пределах Казахстанской и Киргизской ССР». В документе речь шла о полумиллионе человек. Партийным органам двух союзных республик вменялось организовать предстоящую встречу эшелонов и размещение всех депортируемых. Первоочередные меры планировались по организации спецкомендатур и т.н. троек (председателя райисполкома, секретаря райкома и начальника РО НКВД). Сотрудники чекистского ведомства в кратчайшие сроки взяли на учет людей, подлежащих переселению. Чтобы понять масштабы проделанной работы, достаточно сказать, что на Северном Кавказе число «учтенных» достигало 459 486 человек. Накануне назначенного на 23 февраля 1944 г. дня депортации чеченцев и ингушей Л.П. Берия (лично руководивший операцией) доложил И.В. Сталину о завершении подготовки...

С 23 по 29 февраля в железнодорожные вагоны было погружено 478 479 человек (они заполнили 180 эшелонов и более 15 тысяч вагонов. Одновременно отрядами войск НКВД прочесывались лесные районы и производились аресты беглецов. В операции принимали участие 19 тысяч оперативных работников НКВД и СМЕРШа и до 100 тысяч офицеров и бойцов войск НКВД. По завершении операции Берия сообщил Сталину окончательную цифру перемещенных из Северного Кавказа — 650 000 человек. Летом 1944 г. цифры были скорректированы: по уточненным данным в Казахстан и Киргизию переправили 602 193 человека (из них 496 460 чеченцев и ингушей).

Спецпереселенцы под конвоем доставлялись в Актюбинскую, Акмолинскую, Алма-Атинскую, Восточно-Казахстанскую, Кустанайскую, Карагандинскую, Павлодарскую и Кокчетавскую области Казахстана и Джелалабадскую, Фрунзенскую и Ошскую области Киргизии, в Сибирь, на Дальний Восток и в другие внутренние регионы. Жизнь новоприбывших в этих краях складывалась весьма драматично. Тяжелый климат, дефицит жилья, самые вредные и тяжелые производства, острая нехватка продовольствия (порождаемая и недобросовестностью местных руководителей, ответственных за распределение продуктов питания и предметов первой необходимости среди стоявших на особом учете спецпоселенцев) — вот далеко не полный перечень проблем, с которыми приходилось сталкиваться депортированным. Не говоря уже об унизительном предписании ежемесячно отмечаться в спекомендатуре. Многие не выдерживали таких условий, пополняя статистику смертности. В 1944 г. резко обострилась продовольственная проблема — из-за неурожая предыдущего года. Когда районные аппараты НКВД обследовали свыше 100 населенных пунктов, в 50 районах Казахской ССР было выявлено, что подавляющее число случаев голодных смертей приходится на спецпоселенцев.

После депортации Чечено-Ингушская АССР была упразднена, а ее территорию поделили между сопредельными республиками и административными образованиями.

Более десятилетия советское общество ничего не знало о судьбе депортированных народов. Информация о них была строго табуирована. И лишь после смерти Сталина ситуация стала постепенно меняться. 29 июля 1955 г. увидело свет постановление ЦК КПСС об усилении массово-политической работы среди чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев. Следом вышло постановление ЦК КП Казахстана (от 1 октября 1955 г.). Этим постановлением предусматривалась широкая программа мер по нормализации жизни бывших спецпоселенцев. Прежде всего, повышался статус республиканской газеты «Знамя труда», выходившей на чеченском языке: из органа Министерства культуры Казахской ССР она была обращена в орган ЦК КП Казахстана. Одновременно увеличивалась периодичность газеты (до 3 раз в неделю), и к ней добавлялась страничка на ингушском языке. При литературном издательстве республики создавалась редакция для подготовки к изданию художественной и политической литературы на чеченском, ингушском, карачаевском и балкарском языках. Вводилась вторая программа радиовещания продолжительностью в 6 часов на чеченском, ингушском, карачаевском, балкарском и немецком языках. При правлении Союза писателей Казахстана учреждалась штатная единица литературного консультанта для секции чечено-ингушских писателей. Готовилось предложение о введении в начальных школах изучения родного языка для детей чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев. Молодежи предоставлялась возможность обучаться в вечерних школах рабочей и сельской молодежи. Разворачивалась работа по ликвидации неграмотности среди взрослого населения. В состав областных концертных организаций включались чеченские, ингушские, карачаевские, балкарские исполнители со своим репертуаром. Предусматривался выпуск грампластинок, разрабатывалась тематика лекционной работы среди чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев. В постановлении содержался призыв вовлекать ссыльных в социалистическое соревнование, поощрять передовиков производства. Власти Казахстана также брали на себя обязательства принять меры к благоустройству поселков, к организации в них торговли товарами первой необходимости, к обеспечению населения водоснабжением, радиоточками и электричеством. В постановлении ЦК КП Казахстана прозвучала и весьма примечательная фраза, проливающая свет на позицию высших партийных руководителей относительно будущности депортированных народов: «Считать одной из главных задач политической работы среди чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев закрепление их на местах настоящего жительства в Казахстане».

Спустя пять месяцев после ХХ съезда, очередным указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 июня 1956 г. с чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев и калмыков был снят статус спецпоселенцев: они освобождались из-под административного надзора органов МВД СССР. Содержавшийся в тексте указа запрет на их проживание на Кавказе утратил свою юридическую силу не сразу: власти не спешили открывать шлюзы, опасаясь несанкционированных массовых выездов. Для осуществления контроля над организацией возвращения чеченцев на родину был создан т.н. Организационный комитет Чечено-Ингушской АССР во главе с М. Гайрбековым.

9 января 1957 г. согласно указу Президиума Верховного Совета СССР последовал акт восстановления Чечено-Ингушской АССР в рамках РСФСР — в несколько изменившихся границах (с выведением Пригородного и части Малгобекского района и приращением взамен отрезанных территорий трех районов Ставропольского края). Готовились условия для поэтапного возвращения на родину ссыльных. Между тем, еще до принятия решения о реабилитации в среде партийной и государственной верхушки возникли разногласия относительно будущности депортированных народов. Выявились диаметрально противоположные точки зрения на вопрос относительно целесообразности восстановления Чечено-Ингушской республики. Одним из противников восстановления республики чеченцев и ингушей на Северном Кавказе был министр внутренних дел СССР Н.П. Дудоров. Он предлагал создать автономию на территории Казахстана. Предложение Дудорова в итоге было отклонено Н.С. Хрущевым. После восстановления республики союзный министр внутренних дел неоднократно направлял в ЦК КПСС докладные записки с изложением конфликтных ситуаций. Вот, к примеру, выдержка из рапорта от 15 февраля 1957 г.: «Министерство внутренних дел СССР докладывает, что многие из чеченцев, прибывших в Чечено-Ингушскую АССР, настойчиво добиваются размещения их в тех селениях и даже домах, в которых они проживали до выселения. На этой почве между ними и местными жителями — аварцами и даргинцами возникают ненормальные взаимоотношения». Подобных случаев было много.

Отдельного рассказа заслуживает судьба ликвидированных автономий. Это тоже полная драматизма история человеческих судеб. Как известно, в опустевшие районы в административном порядке спешно свозили тысячи и десятки тысяч семей, вынужденных подчиниться «приказу партии» (особенно большой приток населения имел место в 1945–1947 гг.). Известный российский писатель, автор повести «Ночевала тучка золотая...», А. Приставкин вспоминал, что им, ребенком-детдомовцем, в послевоенные годы колонизовали Чечню. Детьми, сетовал писатель, гораздо проще засевать почву, только что освобожденную от «народа-предателя»; сироты, так же, как и заключенные, никому не принадлежали. Были собственностью государства... Он пишет: «Мы знали, конечно, что есть какие-то чечены в горах, но нам говорили, что все они бандиты и абреки».

В Москву хлынул поток писем граждан, недовольных претензиями со стороны вернувшихся на родину чеченцев. Постоянно вспыхивавшие инциденты создавали угрозу разжигания межнациональной розни. Жители республики жаловались на беспомощность Оргкомитета и местных партийных органов, утверждая, что они не в состоянии заниматься урегулированием спорных ситуаций. Членов Оргкомитета обвиняли и в злоупотреблениях при выдаче разрешений на выезд в Чечено-Ингушетию. Участились случаи обращений граждан республики в государственные органы с просьбой организовать их переселение в другие регионы. Начался стихийный отток населения: многие семьи спешно распродавали имущество и покидали Чечено-Ингушетию.

В начале 1957 г. министерству внутренних дел было поручено ужесточить контроль над процессом возвращения чеченцев на родину и строго пресекать любые попытки самовольного проезда на Кавказ. За несколько первых дней апреля органами правопорядка было задержано более двух тысяч человек, нарушивших установленные правила. Всех задержанных под милицейским конвоем отправляли в места их бывшего поселения. Поезда, идущие из Казахстана и Киргизии, подлежали проверке специально созданными оперативными заслонами транспортной милиции. Строгие меры принимались в Казахстане и Киргизии. Министерства внутренних дел двух союзных республик резко ужесточили контроль над бывшими спецпоселенцами, препятствуя их выписке и снятию с воинского учета. Местным партийным органам вменялось в обязанность расселять возвращенных граждан и трудоустраивать их. По мнению министра внутренних дел СССР, стихийный выезд чеченцев и ингушей из Средней Азии во многом был спровоцирован безответственным отношением руководителей предприятий и колхозов, сквозь пальцы смотревших на случаи массовых увольнений и не пытавшихся препятствовать этому. Министр считал необходимым провести разъяснительную работу среди бывших спецпоселенцев и внушить им, что самовольный выезд без разрешения Оргкомитета означает нарушение установленного порядка переселения и неминуемо влечет за собой принудительный возврат к местам бывшего поселения.

В российских архивах сохраняется немало документов, иллюстрирующих подробности жизни наказанных народов в местах их вынужденного проживания, а также перипетии, связанные с драматическим процессом их возвращения в родные места. В выносимой на суд читателя подборке представлены документы, проливающие свет натрудности быта и текущие заботы спецпоселенцев. После снятия ограничений в высшие инстанции посыпались многочисленные просьбы об оказании помощи в разрешении насущных проблем депортированных. Особенно заметную активность проявляли чеченцы, заинтересованные в налаживании быта, в учреждении новых учебных заведений и в общем повышении культурного уровня своего народа. Документы повествуют о мерах, предпринимавшихся партийными органами по облегчению условий жизни бывших спецпоселенцев. В них освещаются обстоятельства подготовительной работы, которая велась в недрах центральных и местных партийных органов накануне исторического объявления об «искажении ленинской национальной политики» и грядущей массовой реабилитации. Полна скрытого драматизма статистика министерства внутренних дел, повествующая об истории возвращения чеченцев и ингушей на родину. Эта акция, задуманная Политбюро ЦК КПСС как организованный, планомерный процесс перемещения отдельных компактных групп бывших спецпоселенцев — при участии органов внутренних дел — была фактически сорвана: с какого-то момента процесс исхода из республик Средней Азии вышел из-под контроля и приобрел стихийный и массовый характер, грозя непредсказуемыми последствиями.

С материалами, в которых зафиксированы многочисленные нарушения установленного властями порядка возвращения на Северный Кавказ, напрямую связан еще один важный документ. Это материалы Центрального комитета КПСС, повествующие о ходе беспорядков в Грозном 26–27 августа 1958 г. Докладная записка, составленная для членов Политбюро высокопоставленными партийными работниками РСФСР (командированными Москвой на место событий), проясняет картину взрыва массового недовольства жителей Грозного. Проблема заключалась в абсолютной неготовности города к массовому наплыву людей. То же самое можно сказать и о других населенных пунктах Северного Кавказа. Их устаревшие инфраструктуры не были рассчитаны на большой и к тому же одномоментный приток населения. Вспыхивавшие повсюду конфликты в итоге вылились в августовские беспорядки, которые властям пришлось подавлять с помощью армейских подразделений Северо-Кавказского военного округа1. В ходе следствия были выявлены многочисленные недоработки со стороны местных партийных руководителей. Их действия подверглись критике на состоявшемся 12 августа 1958 г. пленуме чечено-ингушского обкома КПСС. В работе пленума принимал участие секретарь ЦК КПСС П.Н. Поспелов. Участники пленума разработали план поэтапного возвращения депортированных чеченцев и ингушей в республику. Распоряжением Совета министров СССР от 1 ноября 1958 г. на Грозный и Грозненский район Чечено-Ингушской АССР были распространены ограничения, предусмотренные статьей 40 положения о паспортах. Но даже введение жесткого паспортного режима оказалось полумерой. Да и что вообще могло остановить натиск сотен тысяч людей, рвущихся домой…

 

Вступительная статья, документы и комментарии подготовлены Л.С. Гатаговой

© 2001-2016 АРХИВ АЛЕКСАНДРА Н. ЯКОВЛЕВА Правовая информация