Альманах Россия XX век

Архив Александра Н. Яковлева

«В ПОЛИТИКЕ ТВОРИТСЯ НЕЧТО НЕВЕРОЯТНОЕ»: Документы ГАРФ о Февральской революции. 1917 г.

Хрестоматийная версия развертывания кризиса выглядит так. 23 февраля (по старому стилю) в Петрограде начались стихийные выступления рабочих, связанные с продовольственными трудностями, вызванными, в свою очередь, перебоями с подвозом хлеба. Неуклонно ширящееся забастовочное движение переросло в массовые демонстрации и столкновения с полицией – появились убитые и раненые. Войска Петроградского гарнизона стали переходить на сторону восставших и расправляться со своими наиболее ненавистными командирами и полицией. 27 февраля стало ясно, что восстание рабочих и солдат победило. Вслед за тем Николай II отрекся от престола; единственным источником власти, пользующимся доверием народа, осталась Государственная дума. Ее либеральные лидеры выдвинули из своего состава временный комитет, который затем сформировал Временное правительство. Параллельно формировался Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, который возглавили представители социалистических партий.
3 марта окончательно определилась конфигурация власти, которой суждено было войти в историю как двоевластие – «буржуазному» Временному правительству, формально располагающему всей полнотой власти, противостоял Петроградский Совет, опирающийся на поддержку вооруженного народа. Этому шаткому, прерывавшемуся политическими кризисами состоянию был положен конец в начале июля, после того как было подавлено антивоенное выступление солдат Петроградского гарнизона. Однако Временное правительство, пополнившееся представителями социалистических партий, столкнулось с трудностями, которые не смогло преодолеть, продолжая войну. 25 октября 1917 г. оно было свергнуто большевиками, от лица II Всероссийского съезда Советов провозгласившими ленинские декреты о мире и земле.
Такова внешняя канва событий, развернувшихся после падения самодержавия, точнее то, что было нарисовано воображением людей, привязанных к определенной политической культуре. Споры о роли Февральской революции, называемой и общенародной, и буржуазно-демократической, и переворотом, организованным масонами, периодически возобновляются с новой силой. Одни авторы считают февральские события началом утверждения демократии в России, которой предстояло окончательно оформиться на Всероссийском Учредительном собрании. Другие, напротив, полагают, что Февральский переворот повлек за собой необратимый процесс распада государственности и нарастания анархии, на волне которой утвердились большевики.
Очевидно, что непрекращающийся разброс мнений по поводу Февраля связан с двумя основными факторами: политическими пристрастиями и растущим отчуждением полемистов от источников, характеризующих реальное состояние власти и общества в те решающие дни. Неслучайно первоначальные восторги перед избавлением от монархии были столь сильны, что Февральскую революцию ее мнимые вожди окрестили «бескровной» – и это несмотря на то, что 23 марта на Марсовом поле при громадном стечении народа было торжественно предано земле 184 «жертвы революции» (лишь часть погибших, общее число которых установить невозможно). Революция – это всегда наплыв воображаемого. К тому же чем масштабнее событие, тем более субъективно оно воспринимается, причем время лишь усиливает аберрацию исторической памяти.
В свое время В.И. Ленин не раз заявлял, что «революции не делаются по заказу». Известный философ С.Н. Булгаков писал, что Февральская революция «произошла сама собой», ибо «давно уже подгнивший трон развалился». Можно привести десятки свидетельств того, что Февральская революция явилась полной неожиданностью для всех, несмотря на то, что очень чувствовали ее приближение. Даже сановники замечали, что «в России творится что-то неладное»1, другие современники писали, что «революция висела в воздухе»2, который, выражаясь словами О. Мандельштама, был «смутой пьян». В переломные времена человек уподобляется существу с обнаженными нервами, а потому к его ощущениям следует прислушиваться.
Лучшим исследованием о Февральской революции остается двухтомник выдающегося историка Э.Н. Бурджалова3. В свое время эта книга вызвала основательные нападки официальных коммунистических идеологов. По их мнению, революция выглядела в ней чрезмерно стихийной, было преувеличено значение восстания солдатских масс. Еще большее недовольство вызвало то, что не была показана роль большевистской партии в организации революционного пролетариата. И надо признать, что очень многие историки – особенно шавки из числа «историков КПСС» – включились в травлю Бурджалова. Сегодня положение еще хуже: о его книге вообще не вспоминают. Результат налицо – «самодеятельные» авторы экстраполируют на прошлое свои собственные болезненные фантазии.
Конечно, Бурджалов писал книгу с марксистских позиций. Однако ни одна теория не является аналитически безнадежной – это так же верно, как и то, что ни одна из них не является истинной. Важно то, что этот историк старался быть честным, а не «партийным».
Те или иные политические силы всегда стремились создать и использовать в идеологических целях выгодный им образ революции.
В 1917 г. либералы не уставали обвинять социалистов, бросивших в массы безответственные лозунги, прежде всего призыв к «миру без аннексий и контрибуций». Умеренные социалисты, в свою очередь, упрекали и правых, и левых за их взаимную непримиримость, нарушившую шаткое политическое равновесие и планомерный ход строительства демократии. Что касается большевиков, то они всегда выступали против тех и других, инкриминируя своим противникам не только нежелание удовлетворить законные требования народа, касающиеся окончания войны и ликвидации помещичьего землевладения, но и намеренную задержку созыва Учредительного собрания. Политика неизбежна, как и всякое другое демонстративное проявление человеческой ограниченности, а потому ничто так не искажает образ прошлого, как она.
К настоящему времени литература о Февральской революции, составляющая тысячи больших и малых публикаций, в основном так или иначе воспроизводит перечисленные политические инвективы. Сложилась устойчивая традиция рассматривать происходящее «сверху» – со стороны власти и элит, особенно характерная для отечественной литературы.
27 февраля 2007 г., ровно через 90 лет после официально признанной победы Февраля, «Российская газета» опубликовала «Размышления о Февральской революции» А.И. Солженицына, написанные, правда, 25 лет назад. Основные установки нобелевского лауреата таковы: Февраль был результатом слабости Николая II, а между тем российский правитель должен быть не только тверд, но и жесток; главные враги российской государственности – либералы и интеллигенция вообще.
Вряд ли стоит это комментировать: абсолютная власть – это постоянный риск, причем тот, кто боится рисковать малым, рискует всем. С другой стороны, зачем нужна государственность, которая для людей образованных становится – причем с уже очевидной периодичностью – совершенно невыносимой?
Как бы то ни было, идеи Солженицына оказались востребованы, особенно мысль о том, что падение самодержавия предопределило сваливание империи в пучину ужасов Гражданской войны. Лишь немногие современные авторы указывают, что народ в очередной раз пугают либералами, внушая, что только сильная власть, а вовсе не демократия, способна «спасти Россию». Как бы то ни было, нельзя забывать, ни одно историческое событие не должно «домысливаться» соответственно политическим стандартам другой эпохи. Увы, создается впечатление, что очень многие современные российские авторы вольно или невольно игнорируют эти элементарные требования исторического познания. Особенно популярными становятся так называемые конспирологические версии Февраля.
Нет нужды пояснять, что верить в заговоры всевозможных «темных сил» или доказывать необратимость того, что уже произошло, куда проще, чем анализировать конкретные просчеты новых демократических лидеров России. Совершенно очевидно, что задержка созыва Учредительного собрания, неясность с вопросом о мире создавали в стране обстановку неопределенности, переросшую в общественную нетерпимость. Механизмы социальных катастроф всегда таятся в человеческой психологии, так или иначе настроенной на «понимающую» власть, а потому не терпящих ее «бездействия». К сожалению, источников, характеризующих эту сторону революции, не так много.
Несмотря на обилие документальных публикаций, посвященных Февральской революции, современник плохо представляет, что происходило в те дни на улицах, как воспринимались события представителями различных слоев тогдашнего общества. Наиболее известные документы, принадлежащие перу политических деятелей, обычно игнорируют эти сюжеты или преподносят их поверхностно и тенденциозно. В данной публикации предпринята попытка показать события тех дней через впечатления людей, далеких от политики – будь то профессор, офицер или человек из низов.
Разумеется, свидетельства очевидцев расходятся не только с представлениями политиков, но и привычными образами Февраля. Так, либеральный профессор М.П. Чубинский показывает, что с начала 1917 г. «в политике творилось нечто невероятное» и действия правительства воспринимались как «вызов обществу». Другой известный юрист, сенатор Н.Н. Таганцев, утверждает, что победа революции была в значительной степени связана с «бездействием правительства». Из воспоминаний полковника Д.И. Ходнева видно, что Петроградский гарнизон, включая запасные гвардейские полки, оказался совершенно неуправляем. Генерал Н.Н. Шиллинг свидетельствует, что на фронте некоторые офицеры-гвардейцы восприняли отречение императора истерично – как катастрофу «великой России». Из воспоминаний А.А. Минха видно, что в Саратове никакого двоевластия не было: все беспрекословно, включая большевиков, подчинились местному Губернскому комитету, образованному усилиями всех слоев общества, – действительно, люди сами начали создавать пугающий образ двоевластия. Княжна Н.П. Грузинская, помещица Орловской губернии, оставила весьма красочные описания того, что происходило в мартовские дни на улицах Москвы. По этой группе воспоминаний хорошо прослеживается психология представителей высших классов, их представления о «виновниках» революции.
Ряд других воспоминаний рисуют вполне оптимистичную картину развития событий. Так, эсер С.И. Верещак уверяет, что после Февраля на далеком от столицы Кавказском фронте стабилизировать ситуацию удалось легко – главным образом благодаря местным Советам. Социал-демократ С.Н. Оловянников показывает, что в Курской губернии вплоть до Октября ситуацию вполне контролировал так называемый Губернский народный совет, пропорционально составленный из представителей местного самоуправления. Матрос Ф.Д. Сорокин, командированный революционными властями в родную Тамбовскую губернию, дает весьма красочное описание «законных» революционных порядков в деревне.
Конечно, любые воспоминания – не самый надежный исторический источник. Однако даже простое их сопоставление позволяет составить объемную картину происходящего. Кроме того, в них, так или иначе, живо воспроизводятся те мелкие детали происходившего, которые никогда не запротоколирует ни один другой документ. Из них складывается представление о самом неуловимом – психологии революционных дней.
Составитель постарался максимально расширить социальный и географический круг свидетельств. Разумеется, события в Петрограде имели первостепенное значение, но не меньший интерес представляет реакция на них в провинции.
Большинство публикуемых воспоминаний отложились в так называемом Русском заграничном историческом архиве (Пражский архив). Они были вывезены из Праги в 1945 г. и хранятся ныне в Государственном архиве Российской Федерации (Ф. 5881, оп. 1 и 2). В 1997 г. часть из них (воспоминания М.П. Чубинского, Н.Н. Таганцева, Н.Н. Шиллинга, Н.Г. Грузинской, С.Н. Оловянникова, Ф.Д. Сорокина, С.И. Верещака) была опубликована (также не полностью) в сборнике «Февральская революция: от новых источников к новому осмыслению», подготовленном Научным советом РАН по истории революций в России (издательство Института российской истории РАН)4. Ныне этот сборник является библиографической редкостью.
Относящийся к Февральской революции раздел воспоминаний А.А. Минха ранее не публиковался. Его автор – так называемый офицер военного времени, в прошлом юрист, в 1917 г. после ранения вернувшийся в родной Саратов и ставший начальником городской милиции. Приводимый в сокращенном виде текст написанных в эмиграции мемуаров (1932 г., рукописный оригинал) составляют лишь часть его весьма выразительного эпистолярного наследия. Воспоминания, включающие сведения о дореволюционной городской жизни, о вынужденной службе у большевиков, – яркие штрихи к картине «провинциальной революции». Несмотря на сделанные сокращения видно, что Февральская революция свалилась на представителей саратовского образованного общества, как настоящий подарок судьбы, которым они, увы, не сумели воспользоваться.
В публикации также приводится документ из фонда П.Н. Милюкова (4 листа рукописного текста, написанного с двух сторон)5, характеризующий динамику общественных настроений после Февраля. Его назначение в том, чтобы показать – Февральская революция породила общественный психоз, который надо преодолеть, отказавшись от созыва Учредительного собрания. Вместе с тем видно, что анонимный автор документа (безусловно, профессиональный психиатр) сам пребывал в состоянии, далеком от уравновешенности. Из контекста следует, что текст был написан, скорее всего, в конце июля – начале августа 1917 г. как проект выступления на Государственном совещании. Заголовок, присвоенный ему архивистами – «Постановление I съезда врачей об Учредительном собрании», – совершенно не соответствует содержанию.
Приводимые документы, среди которых преобладают источники, исходящие из образованных слоев Российской империи, свидетельствуют не просто о многомерности сознания общества, а о его глубоком культурном расколе, причем иные представители тогдашних элит даже не замечали тягот положения низов. Публикация призвана если не приблизить современника к пониманию произошедшего, то по крайней мере заставить его задуматься.
Документы публикуются не целиком – использованы наиболее яркие фрагменты.
 
Вступительная статья, подготовка текста к публикации В.П. Булдакова,
комментарии С.М. Исхакова.

© 2001-2016 АРХИВ АЛЕКСАНДРА Н. ЯКОВЛЕВА Правовая информация