Фонд Александра Н. Яковлева

Архив Александра Н. Яковлева

 
АЛЕКСАНДР ЯКОВЛЕВ. ИЗБРАННЫЕ ИНТЕРВЬЮ: 1992–2005
1994–1999 годы [Документы №№ 25–72]
Документ № 52

Подлежали уничтожению...


Российские вести, 15 января 1997 г. Беседу вел А. Губанов.

 

Комиссия при Президенте Российской федерации по реабилитации жертв политических репрессий1 исследовала комплекс проблем, связанных с репрессиями в отношении членов российских партий социалистической ориентации в период с 1917-го до середины 1950-х годов. Об итогах этой масштабной работы в эксклюзивном интервью «РВ» рассказывает председатель Комиссии, известный политик Александр ЯКОВЛЕВ.

 

Александр Николаевич, наш народ так долго жил при единственной «руководящей и направляющей», что многие уже и забыли, какие еще исповедовавшие социализм партии существовали на российской политической сцене...

— Речь идет прежде всего о таких партиях, как Российская социал-демократическая рабочая партия (объединенная), Партия левых социалистов-революционеров, Союз социалистов-революционеров максималистов, Анархисты-синдикалисты, Трудовая народно-социалистическая партия... Всего в послеоктябрьский период на территории современной России разновременно действовало 11 социалистических партий и анархистских организаций.

Давайте попробуем нарисовать картину разгрома основных из них, выявить механизм большевистских репрессий в этой области.

— Гонения на социалистов начались сразу после прихода большевиков к власти и не прекращались даже тогда, когда сами организации были уже уничтожены. Основным, а с течением времени и единственным инструментом политики власти по отношению к ним стала ВЧК-ОГПУ, но все решения принимались Политбюро ЦК коммунистической партии.

«Приоритеты» репрессивной политики большевиков в отношении социалистов менялись: в 1919 г. главную опасность для своей диктатуры они усматривали в деятельности левых эсеров и максималистов, в 1920 г. — эсеров и левых эсеров-«подпольщиков», в 1923-м — меньшевиков и т.д. Общий же курс оставался неизменным: сначала отстранить социалистов от тех или иных властных функций, вытеснить из Советов и таким образом уничтожить как потенциальных политических соперников, а затем изолировать от общественно-политической жизни вообще. Попутно и опять-таки с помощью различных комбинаций (обвинений в несуществующих «заговорах», дутых судебных процессов, основанных на шантаже и угрозах, подставных съездов «раскаявшихся» социалистов и т.п.) решалась задача дискредитации этих партий. Борьба с социалистами, с самого начала понимавшаяся как ликвидация этих партий с последующим «растворением» их, по мере укрепления режима переросла в политику физического уничтожения их членов.

Первоначально гонения на социалистов заключались главным образом в удушении социалистической печати. Всего в январе- феврале 1918 г. в Петрограде и Москве было закрыто около 70 газет. Гонения на газету «Вперед» в марте-апреле 1918 г. вызвали протесты рабочих ряда московских фабрик и заводов («Поставщик», «Людвиг и Смит», Центральная городская электростанция и др.), в своей резолюции назвавших этот орган с.-д.-меньшевиков «защитником подлинных интересов рабочего класса против большевистской власти». 13 мая меньшевикам удалось получить разрешение на возобновление издания (под названием «Всегда вперед»), однако уже на следующий день нарядом ЧК газета была закрыта вновь. О том, как толковалось властями понятие «контрреволюционности» газетных выступлений, свидетельствуют обстоятельства состоявшегося тогда же (в мае) закрытия меньшевистского «Нового луча» — петроградская газета была запрещена за публикацию сообщения о митингах на Обуховском и Путиловском заводах под лозунгом положить конец «комиссародержавию» и созвать Учредительное собрание. Не отставали от центра и местные власти: в первые месяцы 1918 г. в Туле был учинен разгром меньшевистской газеты «Голос народа», в Саратове — газеты «Голос пролетария», в Нижнем Новгороде — газеты «Жизнь» и т.д. К лету 1918 г. вся социал-демократическая пресса, по сути, оказалась под запретом.

Весной-летом 1918 г. правительство предприняло массированную атаку на представительства партий социалистической ориентации в Советах. 14 июня 1918 г., за 2 дня до начала новой избирательной кампании, в преддверии V съезда Советов, большевики провели через ВЦИК постановление, согласно которому на всей территории России, подконтрольной Кремлю, эсеры и меньшевики были изгнаны из Советов всех уровней (на местах это изгнание чаще всего сопровождалось неопределенной формулировкой — «за контрреволюционность и саботаж соввласти»). Вопреки этому постановлению население продолжало выбирать членов соцпартий в местные органы власти (на прошедших в конце июня выборах в Петросовет меньшевики и правые эсеры получили 75 мест против 499 у большевиков и 109 у левых эсеров; в Архангельском совдепе — 56 против 168 у большевиков и т.д.), однако их представительство на Всероссийских съездах Советов и ВЦИК резко упало. На V съезде Советов партии соцориентации суммарно были представлены лишь 26 голосами (не считая 353 делегатов — левых эсеров, сотрудничавших в это время с властью) против 90 на IV съезде. Уже к концу 1918 г. в составе 175 уездных Советов 28 губерний Европейской России социалисты и беспартийные имели лишь 16 процентов голосов. В последующие годы задача «вытеснения» социалистов из Советов решалась исключительно силовыми методами: главной приметой начала очередной избирательной кампании стали массовые аресты меньшевиков и эсеров.

После небольшого перерыва с февраля 1919 г. репрессии против социалистов возобновились с новой силой. Повседневной практикой режима становятся обыски «для выяснения личности», многомесячные тюремные заключения без предъявления обвинения, массовые аресты социалистов. Широко практикуется арест не только по принадлежности к той или иной соцпартии, но даже «по подозрению» в такой принадлежности или «за связь» с партией. Только в ходе одной апрельской 1919 г. «ликвидации» в Москве и пригородах ВЧК было арестовано 55 эсеров и 38 меньшевиков. Своим острием репрессии первой половины 1919 г. были направлены против бывших союзников — левых эсеров и близких им эсеров-максималистов. Нисколько в действительности не изменив своим социалистическим убеждениям, они превратились, согласно официальным определениям властей, в «подлинных», «ярких контрреволюционеров, ничем не отличающихся от колчаковцев и деникинцев».

В феврале-марте 1919 г. по обвинению в антиправительственном заговоре в Москве была арестована почти вся левоэсеровская верхушка и около 200 партийных активистов, было ликвидировано до 45 местных партийных организаций (в Пскове, Туле, Казани, Брянске, Орле, Гомеле, Астрахани и др.). Тогда же (в феврале) был «сооружен» суд московского ревтрибунала над Марией Спиридоновой. Характерно, что на суде «не было сказано со стороны обвинителей ни слова о каком-либо заговоре, но очень много говорилось о том, что на московских рабочих митингах Спиридонова говорила по 3 часа, а им, представителям правительствующей партии, давали говорить только по 10–15 минут». По причине полного отсутствия какого-либо серьезного обвинительного материала суд приговорил Спиридонову к году «изоляции».

В начале 1919 г. партия левых эсеров была вынуждена перейти на нелегальное положение. Резко уменьшилось количество ее местных организаций и численность партии в целом. В мае 1920 г. Дзержинский с удовлетворением констатировал, что эта партия «положительно разгромлена ЧК», «для нас неопасна». Правда, на этот раз шеф тайной политической полиции поспешил с выводами — ПЛСР было суждено погибнуть не ранее конца 1922 г., хотя, обескровленная арестами и раздираемая внутренними противоречиями, партия образца 1920 г. являлась лишь бледной тенью того 150-тысячного коллектива, каким она была в 1918 г.

С 1919 г. начинает складываться система закрытых инструкций и циркуляров ВЧК, ставших своеобразной «правовой базой» большевистской репрессивной политики в отношении социалистов и прочих «контрреволюционеров». По установившейся и закрепленной циркуляром ВЧК практике, все осуждаемые за «контрреволюционные преступления» подлежали заключению в концлагерь на срок от 3 месяцев до 3 лет. Типичным для социалиста приговором этих лет было заключение в концлагерь «до конца гражданской войны».

Однако большинство подобных обвинений юридически были абсолютно несостоятельными...

— Именно поэтому большевики все более берут на вооружение методы внесудебной расправы. Декретом ВЦИК от 10 августа 1922 г. Комиссия при НКВД, в которую номинально входило ОГПУ, получила право высылать деятелей антисоветских партий и на месте высылки заключать их на срок до 3 лет в лагеря принудительных работ. Согласно «разъяснению» президиума ВЦИК от 22 ноября того же года, эта мера могла быть применена лишь «по подозрению» в совершении «контрреволюционных деяний». Таким образом, нормативная база гонений на социалистов в 1920-е годы по сравнению с периодом Гражданской войны не претерпела существенных изменений. Практика же репрессий стала значительно более жесткой и изощренной.

К 1921–1922 гг. их осуществлением против социалистов и анархистов занималось 6 из 10 центральных подразделений ОГПУ, в основном унаследовавших структуру ВЧК. В рамках важнейшего и крупнейшего управления ОГПУ — Секретно-оперативного — функционировал Секретный отдел, имевший в своем составе специальные номерные подразделения, каждое занятое борьбой с группой социалистических партий или анархистских организаций определенной ориентации.

Окончилась Гражданская война. Как изменилось отношение власти к социалистам в новых условиях?

— Репрессии не ослабли. В официальном лексиконе продолжают появляться несуществующие «заговоры» (например, меньшевиков в Саратове в марте 1921 г.); сами социалисты, еще недавно бывшие «всего лишь» буржуазными «лакеями» и «прихвостнями», теперь «высочайше» аттестуются как «худшие и вреднейшие элементы белогвардейщины» (меньшевики) и «злейшие контрреволюционеры» (эсеры). В феврале 1921 г. Политбюро приняло постановление об очередном «усилении арестов меньшевиков и эсеров», для которых вскоре подвернулся и «удобный» повод — восстание в Кронштадте в марте 1921 г. Под предлогом участия социалистов в кроншадтских событиях были начаты массовые «ликвидации» их организаций по всей стране, которые продолжались непрерывно до августа того года. Весной 1921 г. в Москве ВЧК учинила разгром ЦК ПСР. Тогда же в полном составе были арестованы МК и ЦК РСДРП, ликвидированы меньшевистские группы в Самаре, Саратове, Екатеринбурге, Пскове, Ростове-на-Дону, Одессе и других городах.

В июне 1921 г. в разгар арестов подоспел и декрет ВЦИК, по которому ЧК получала право лишать социалистов свободы сроком до 2 лет исключительно по признаку принадлежности обвиняемого к той или иной соцпартии без направления дела в суд. По данным военной прокуратуры, число меньшевиков, сосланных по этому декрету, превысило 550 человек.

В 1921 г. пришел черед и анархистов, до этого арестовывавшихся от случая к случаю, — в основном репрессиям подвергалась группа так называемых анархистов подполья, которой приписывалась организация ряда экспроприаций и взрыв здания МК РКП в Леонтьевском переулке в Москве в 1919 г. Сигналом к началу массовых репрессий против анархистов послужило секретное циркулярное письмо ЦК РКП губкомам, утвержденное Политбюро 16 апреля 1921 г. Совершенно умалчивая о революционных заслугах своих недавних союзников, ЦК обвинял анархистов в поддержке лозунгов Кронштадта, «разжигании недовольства» в рабочей и крестьянской среде, стремлении идейно «разложить» армию и сетовал на чересчур терпимое отношение к ним Советской власти.

Основные анархистские организации в России окончательно распались к середине 1920-х гг. Последние крупные аресты среди них были произведены в 1929–1930 гг., когда за решетку были отправлены А. Андреев, В. Бармаш, Н. Рогдаев, И. Хархардин и другие остававшиеся на свободе анархисты разных толков.

Какова роль в репрессиях против социалистов В.И. Ленина?

— В 1922 г., дополняя проект Уголовного кодекса РСФСР, Ленин писал Д.И. Курскому: «По-моему, надо расширить применение расстрела (с заменой высылкой за границу)... ко всем видам деятельности меньшевиков, эсеров и т.п.; найти формулировку, ставящую эти деяния в связь с международной буржуазией и ее борьбой с нами...» В результате в первом советском Уголовном кодексе 1922 г. появилась «знаменитая» 58-я статья, каравшая высшей мерой наказания за целый ряд преступлений, сформулированных в нарочито «резиновой» манере (не только за «организацию в контрреволюционных целях вооруженных восстаний или вторжений на советскую территорию вооруженных отрядов или банд», но и за «участие во всякой попытке в тех же целях захватить власть в центре и на местах»). В Уголовном кодексе 1927 г., действовавшем на всем протяжении пребывания у власти Сталина, эта же 58-я статья имела уже 18 пунктов, из них 13 — «расстрельных».

В результате арестов второй половины 1922 г. РСДРП как организация фактически перестала существовать.

Репрессии 1922 г. нанесли сильнейший удар и по партии социалистов-революционеров. Кроме московского процесса ЦК ПСР, состоявшегося в июле-августе 1922 г., в декабре этого года в Баку прошел суд Верховного трибунала по делу местных эсеров, обвиненных в поджоге нефтяных промыслов и подготовке «вооруженного выступления врангелевцев». Из переписки о ходе следствия было совершенно очевидно, что все это дело с начала и до конца сфальсифицировано: следователи АзГПУ во главе с Л.П. Берия выбивали показания из обвиняемых в течение полугода. Несмотря на это, Политбюро ЦК РКП, извещенное С.М. Кировым за два дня до окончания процесса, «не возражало» против вынесения 5 смертных приговоров.

В 1930-е годы прекратили существование все научные, культурные и общественные организации, имевшие к тогдашним социалистам хотя бы косвенное отношение: Всероссийский общественный комитет по увековечению памяти П.А. Кропоткина (1934 г.), Общество бывших политкаторжан и ссыльно-поселенцев с его 50 филиалами и издательством (1935 г.), Политический Красный Крест (1937 г.) и др. Еще раньше — в 1920-е годы — было покончено с частными и кооперативными издательствами, выпускавшими литературу по истории социалистического и анархического движения («Задруга», «Колос», «Голос труда» и др.).

В эти же годы большевистская охранка стала повсеместно «обнаруживать» и ликвидировать якобы «глубоко законспирированные» центры эсеровского и меньшевистского «подполья»: в 1933 г. — в Москве, Ленинграде, Севастополе, на Украине (в Харькове, Донбассе, Киеве, Днепропетровске и т.д.); в 1934-м — в Иванове, Ярославле; в 1935-м — в Горецком районе БССР, Ливенском Курской области, в Казани, Ульяновске, Саратове, Калинине; в 1936–1937 гг. — в Свердловской, Воронежской, Куйбышевской, Московской и др. областях. Общее число арестованных по этим сфабрикованным делам составило несколько тысяч человек, в большинстве — бывших членов социалистических партий.

Широко распространилась практика арестов не только собственно членов соцпартий, но и их близких родственников, в первую очередь — жен, как правило, не имевших к политике никакого отношения. Обычным приговором «тройки» для арестованных последней категории было 10 лет тюрьмы и 5 лет поражения в правах. Тогда же были физически уничтожены и те немногие из числа старых социал-демократов, которые оставались живы несмотря на многолетние скитания по тюрьмам, лагерям и ссылкам.

В сороковые годы в общественном сознании социалисты уже воспринимаются как «ископаемые ихтиозавры». Однако от этого их участь не облегчилась?

— Напротив, большевиками было сделано все, чтобы покончить даже с теми социалистами, кто долгие годы находился в заключении, но все еще оставался жив. Постановлением Совета министров СССР от 21 февраля 1948 г. за № 416-159сс условия лагерного содержания особо опасных государственных преступников были ужесточены до крайности. Их труд применялся исключительно на тяжелых физических работах и в тяжелых климатических условиях; для них был установлен 10-часовой рабочий день, «камерное» содержание в бараках, особая форма с номерами на спине и головном уборе и т.п. После отбытия срока наказания заключенные особых лагерей направлялись в пожизненную ссылку на поселение в отдаленные районы под надзор органов МВД. Характерно, что последовавшие в августе 1953 г. «частичные изменения» постановления 1948 г. сохранили за меньшевиками и эсерами статус «особо опасных государственных преступников» и лишь незначительно облегчили условия их содержания.

К концу 1953 г. в особых лагерях и особых тюрьмах (Владимирской, Верхне-Уральской и Александровской) МВД СССР из общего количества заключенных в 94,7 тыс. чел. троцкистов, «правых», меньшевиков и эсеров оставалось менее 2 тыс. Но и эти несколько сот инвалидов и дряхлых стариков все еще представляли опасность для режима. Таков был итог беспощадной борьбы большевиков с соцпартиями, которая продолжалась в течение тридцати с лишним лет.

Александр Николаевич, советский миф о якобы самопроизвольном распаде соцпартий в России развеян, сфальсифицированность дел их членов доказана. Что предлагает комиссия?

— Процесс реабилитации коснулся бывших членов партий социалистической ориентации лишь отчасти. Многие из тех, кто признан незаконно репрессированным и подлежащим реабилитации по обвинениям, выдвинутым против них в конце 1930-х — начале 1940-х гг., не считаются таковыми применительно к таким же сфальсифицированным обвинениям более ранних лет. Тысячи казненных или иначе репрессированных социалистов, анархистов не реабилитированы вообще. Человеческий долг требует восстановления их доброго имени и законных прав.

Исходя из этого предлагается:

1. Осудить политические репрессии, проводившиеся в годы советской власти в отношении членов российских партий социалистической ориентации.

2. Признать нарушением основных прав человека и гражданина репрессии в отношении членов российских партий социалистической ориентации.

3. Осуществить пересмотр дел на лиц, арестованных за принадлежность к партиям социалистической ориентации и отнесенных впоследствии к особо опасным государственным преступникам, которые до сих пор не реабилитированы.


Назад
© 2001-2016 АРХИВ АЛЕКСАНДРА Н. ЯКОВЛЕВА Правовая информация