Фонд Александра Н. Яковлева

Архив Александра Н. Яковлева

 
ЯРОСЛАВСКОЕ ВОССТАНИЕ. 1918
Дела Костромской ЧК
Документ №7

Дело Костромской губернской ЧК о выступлении крестьян Диево-Городищенской волости в дни Ярославского восстания

03.08.1918
№ 7-1

Протокол допроса И.И. Москвина

3 августа 1918 г.

ПРОТОКОЛ

заседания Комиссии по борьбе с контрреволюцией,

состоявшегося 3 августа 1918 года

Под председательством тов. И.Ф. Барабанова

и члена — Ф. Померанцева

Допрошенный гражданин села Диево-Городищ Ярославского уезда Исаак Иванович Москвин на предложенный ему вопрос Комиссией выяснилось следующее.

На другой день восстания белогвардейского мятежа мы по призыву Пашки Чухонца, девять человек, как показал и Анатолий Зайцев, поехали на велосипедах в город Ярославль на помощь белой гвардии, приехали в Тверицы, я ночевал у сестры Белозеровой, потом после меня пришли еще ночевать Александр Ф. Ершов и Александр И. Перелыгин, и, вставши утром, я с сестрой Белозеровой поехали в Яковлевскую слободу, а остальные куда пошли, не знаю, и, поискавши там лошади для сестры, которой не нашел, я отправился домой один на велосипеде и приехал на другой день вечером в 5 часов и пробыл дома, как указано в протоколе № 1. На предложенный ему второй вопрос, то он ответил, что в этот же день, как приехал из Ярославля, был в Комитете часов около 9 и был назначен Константином Тарасовым в караул, где и находились нас двое — я и Василий Федор. Тарасов, стояли 4 часа, отстояв свой пост, пошел в Комитет, поставил винтовку там и пошел домой, и на другой день я получил повестку с штемпелем волостного совета, а подписей не помню, она гласила следующее: т.е. явиться мне в Комитет Спасения Родины и Революции, т.е. буржуазной клички, и, придя туда, мне сделали выговор присутствующие, а именно: Витальский, Щербаков и прочие, что я ничего не делаю. И меня заставили выдавать пропуска беженцам, проходившим из гор. Ярославля, что я и выполнил работу, возложенную на меня, около 4-х часов.

На заданный ему вопрос — был ли он в Белой Гвардии в Тверицах, то Москвин отвечает, что не был.

Ходил ли Москвин с ружьем в Тверицах, от ст. Урочь до станции Коченятино, то сказал, что ездили на паровозе с Александром Федоровичем Ершовым и Александром Перелыгиным, как мы пошли, то Москвин говорит так — Вышли мы от Белозерова и хотели ехать домой и у штаба Белой гвардии встретились с отрядом Диево-Городищенской волости, которым руководил Григорий Александрович Шаверин, и он нас пригласил идти с ними, что мы и выполнили. Когда мы приехали на ст. Коченятино и через несколько времени навстречу нам ехал эшелон Красной Гвардии, нам скомандовал офицер в цепь, мы отказались, но офицер в свою очередь закричал, что мы вас расстреляем за то, что не подчиняетесь. Но мы все-таки в цепь не пошли, но в это время близь нас разорвался снаряд, и после этого мы все пошли на платформу вагона и поехали обратно на станцию Урочь, и нас привезли на 5-ю версту, где уже находился отряд белой гвардии, и приказали нам присоединиться к ним, и мы трое — я, Александр Ф. Ершов, и Перелыгин — не выполнили приказания и ушли в Тверицы. Оставили винтовки на дворе я и Александр Ершов, а Перелыгин взял винтовку с собой. Александр Ф. Ершов и Перелыгин взяли велосипеды и поехали домой, а я остался с сестрой Белозеровой у ее. Затем мы с ней направились в Яковлевскую слободу.

Более я показать ничего не могу, в чем и подписуюсь.

Исаак МОСКВИН

№ 7-2

Расписка о поручительстве и сумме залога матери

за своего сына И.И. Москвина

[Не ранее 3 августа 1918 г.]

В восстание белогвардейского мятеже был замеченный местной властью в восстании белогвардейцев, усмотрела местная власть и не нашла нужным за малое выступление против власти и решила отпустить под залог и поручительства его, т.е. Исаака Москвина, поручается мать Раиса Исааковна Москвина и в сумме залога тысяча (1000) рублей, в чем и подписуюсь.

Раиса МОСКВИНА

Деньги получил тысячу рублей (1000 р.) получил

И. БАРАБАНОВ

№ 7-3

Протокол допроса И.И. Москвина с дополнительными

показаниями И.А. Гурьева

9 августа 1918 г.

ПРОТОКОЛ

1918 года, августа 9 дня, Диево-Городищенская волостная Комис- сия по борьбе с контрреволюцией и саботажем под председательством И.Ф. Барабанова, членов — Ф.С. Померанцева и Д.И. Куликова допрашивали замешанного в контрреволюционном выступлении гражданина села Диево-Городищ — Исаака Ивановича Москвина, который и объяснил, что в восстании в с. Диево-Городищах белой гвардии он не участвовал, а под насилием со стороны Кононова, играющего в то время громадную роль, на велосипеде два раза догонял арестованного Ивана Александровича Гурьева.

МОСКВИН

Спрошенный Иван Александрович Гурьев объяснил, что во время его ареста в с. Диево-Городищах Москвин не присутствовал, а он его лишь видел, как Москвин 2 раза догонял его во время препровождения его в г. Ярославль.

ГУРЬЕВ

№ 7-4

Протокол допроса К.Я. Тихонова

23 августа 1918 г.

ПРОТОКОЛ

от 1918 года 23-го августа

В Комиссии по борьбе с Контрреволюцией под председательством Ивана Барабанова и членов Комиссии Ф. Померанцева и Дмитрия Куликова был допрошен гражданин Константин Яковлевич Тихонов, Диево-Городищенской волости, Ярославской губернии и уезда. — Оказалось, что у меня был револьвер и я его продал в гор. Ярославле гражданину Диево-Городищенской волости деревни Михальцево Ефиму Флегонтовичу Ершову.

Константин ТИХОНОВ

№ 7-5

Протокол допроса Д.Д. Зайцева

27 августа 1918 г.

Копия

Дело № 1-й

ПРОТОКОЛ

1918 г. августа 27 дня

В Комиссии по борьбе с контрреволюцией под председательством Барабанова и члена Померанцева был допрошен гражданин села Городищ Дмитрий Дмитриевич Зайцев.

По указанию у него револьвера в день восстания белогвардейцев мне дал револьвер подержать Павел Кононов, пока он садился на лошадь, перед вступлением Красной Армии я был назначен в караул Константином Александровичем Тарасовым, Иваном Семеновичем Щербаковым и Александром Федоровичем Ершовым. В карауле мне не пришлось быть, потому что подходила Красная Армия. Относительно револьвера и оружия у меня не было.

Больше показать ничего не могу.

Д. ЗАЙЦЕВ

№ 7-6

Протокол обыска в доме у братьев И.М. и А.М. Шиловых

28 августа 1918 г.

ПРОТОКОЛ

1918 года, августа 28 дня, в 21/2 часа утра Диево-Городищенской Комиссией по борьбе с контрреволюцией и саботажем в составе председателя И. Барабанова и членов Ф. Померанцева и Куликова в присутствии окольных граждан д. Левина Красносельской волости Владимира Соколова и Ивана Ив. Соколова произведен был обыск у граждан той же деревни, братьев Ивана и Александра Матвеевых Шиловых, причем при обыске в квартире ничего подозрительного обнаружено не было. При опросе же выяснилось, что у них проживали граждане села Диево-Городищ Павел и Константин Тарасовы и А.Ф. Ершов с утра 8 июля н/ст. по 8—9 августа и во время своего пребывания открыто помогали им в сельско-хозяйственных работах. При дальнейшем опросе А.М. Шилов показал, что в разговоре с Павлом Тарасовым последний ему сообщил, что он действия белогвардейцев не одобряет, сам же вынужден был проживать у него, Шилова, из боязни возможных на него ложных показаний, так как он в связи с работой в волостном совете имел в селе много личных врагов. О продолжительности пребывания братья Шиловы сообщили следующее: Иван Матвеев показал, что он принял к себе в дом потому, что они являлись как лично хорошо ему известные, и потому, что за них поручался брат его Александр, который и брал на себя всю ответственность за их пребывание; Александр Матвеев сообщил, что он не мог отказать им в приюте потому, что он с детства был с ними в дружбе и во многом был им обязан как товарищ, а кроме того, из всех разговоров с ними, открыто, по-товарищески ничего подозрительного не замечал, а главное, что они проживали у него совершенно открыто, о чем было известно всей деревне, а поэтому за их у него пребывание он виновным себя не считает.

При опросе окольных Владимира и Ивана Соколовых они показали, что Тарасовы и Ершов жили действительно в указанное время выше, открыто и в разговорах по вечерам осуждали действия белогвардейцев и что сами вынуждены были проживать в деревне из опасения давления со стороны белой Гвардии.

Гражданин дер. Левина А. ШИЛОВ

Окольные: В. СОКОЛОВ

И. СОКОЛОВ

№ 7-7

Протокол допроса К.А. Тарасова

2 сентября 1918 г.

ПРОТОКОЛ

заседания Комиссии по борьбе с контрреволюционерами,

состоявшегося 2 сентября 1918 г.

Под председательством тов. Барабанова.

Члена — Померанцева

Допрошенный гражданин Ярославского уезда села Диево-Городищ Константин Александрович Тарасов 2 сентября с.г. на вопросы ему — выяснилось следующее:

На другой день восстания белогвардейского мятежа 7 июля я был дома, и в этот же день вечером мы 8 человек поехали в гор. Ярославль на велосипедах, а именно: я, мой брат Николай, Александр Ершов, Анатолий Д. Зайцев, Константин Яковл. Тихонов, Александр Иванов. Перелыгин и Исаак Еленин. По приезду в г. Ярославль в Тверицах нас всех 8 человек остановил человек с винтовкой, по нашему взгляду белогвардеец, и направил нас всех 8 человек в штаб Белой Гвардии и дал нам проводника. Когда мы туда пришли, нас спросили, чьи вы. Мы ответили, что из села Диево-Городищ. И нам было дано приказание из штаба белой гвардии, чтобы мы вернулись обратно и привели к штабу белой гвардии всю Диево-Городищенскую волость. И мы от штаба белой гвардии пошли все 8 человек, и когда мы приехали в Яковлевскую слободу, то нас осталось 5 человек все, а именно: я, мой брат, К. Тихонов, Зайцев Анатолий, Исаак Еленин, а остальные трое поехали по дороге к Диево-Городищам, а именно: И. Москвин, Александр Ершов, и Перелыгин. А мы пять человек в эту ночь попили чаю в Яковлевской слободе, ночевали мы в лесу и на другой день пошли домой. А брат мой остался в дер. Ченсах, придя домой часов в 8 вечера, попили чаю, и меня позвали в Комитет, то я не пошел, по второму требованию я с братом Федором ушел и по дороге в Комитет встретились с Кузнецовым и его [нрзб.] нам Кузнецов пояснил, что он убежал из гр. Ярославля, и, придя в Комитет, я встретил Кононова и Кубарева. Кубарев исполнял должность, как и раньше, писаря, и Кубарев просил меня, чтобы я им что-нибудь помог, а именно народ просит, чтобы я им расставил посты, и я, по просьбе народа, согласился это выполнить, но с оговоркой, чтобы не принимать меры к активному выступлению, а чтобы охранять село от пожара и грабежа.

И, наметивши на посты людей, которые были распределены кем-то ранее, разошлись, потом пошел и я домой, а в Комитете остался Кононов и арестованные с аэропланного завода. Придя домой поздно вечером 8 июля, проспал всю ночь. Вставши 9 июля рано утром, позвали меня обратно в Комитет, так как там находился уже Иван А. Гурьев. И я с Александром Ф. Ершовым пошли туда. И Дмитрий Дмитриевич Зайцев говорил мне, что нужно расстрелять таких партийцев, как И.А. Гурьев, но я был против этого. После этого, как Гурьева решили отправить в Ярославль, все пошли домой, тоже туда и я. И при вступлении в село Диево-Городищи Красной Гвардии я решился бежать, как и сделал, уехал на велосипеде, и переехали через Волгу трое — я, мой брат Павел и Александр Федорович Ершов, направились в дер. Левино Красносельской волости Ярославского уезда к Александру Матвеевичу Шилову, где и прожили около месяца.

ТАРАСОВ

Председатель: БАРАБАНОВ

Член: ПОМЕРАНЦЕВ

1918 г. 2 сентября

№ 7-8

Протокол допроса А.Ф. Ершова

2 сентября 1918 г.

ПРОТОКОЛ

заседания Комиссии по борьбе с контрреволюцией,

состоявшегося 2-го сентября 1918 года

Под председательством тов. Барабанова.

Члена — Померанцева

2 сентября 1918 г. в селе Диево-Городищах Ярославского уезда в доме Федора Ивановича Ершова был произведен обыск военным комиссаром Барабановым и старшими милиционерами Померанцевым в присутствии М. Смекалова, и Фед. Корчина, И. Белугина. При обыске в вышеуказанном доме были задержаны укрывающиеся лица Александр Ф. Ершов и Константин А. Тарасов. При допросе А.Ф. Ершова — то он показал следующее. В день восстания белогвардейцев 7 июля в селе Диево-Городищах я был на митинге, в конце даже его, и я там ничего не говорил, только что о хлебе, так как там шел вопрос хлеба, что у крестьян его будут отбирать насильственно, то я говорил против только о правильном распределении хлеба среди населения. И я на митинге говорил о наступлении иностранцев, как-то: французов, англичан и немцев, и говорил, чтобы Россия управляла сама самостоятельно и чтобы в наши дела иностранцы не вмешивались. И того же числа после молебна, служившего священником Константином Спасским, и во время молебна я ничего не слыхал, кто чего говорил. И потом мы трое поехали на велосипедах в Ярославль, я, Константин Александров Тарасов и Исаак Ив. Москвин. Поехали в Ярославль, как и все по приезду в Ярославль мы ночевали у Белозеровых все трое. Ершов, Москвин и Перелыгин. И, вставши утром 8 июля, мы попили чаю у Белозерова и поехали около штаба белогвардейцев, затем пошли я, Москвин и Перелыгин на станцию Урочь С.ж.д. Затем со станции мы все трое отправились домой и по дороге догнали Николая Александровича Тарасова. Николай Александрович шел пешком по направлению из гор. Ярославля, и мы пришли домой уже к вечеру 8 июля и по приходу в с. Диево-Городищи увидели толпу народа у помещения Совета. На следующий предложенный вопрос Алекс. Фед. Ершову, были ли они на ст. Урочь с винтовками, то сознался, что мы были все трое, я, Перелыгин и Москвин с винтовками, выдали нам винтовки около штаба белогвардейцев, в Городища мы пришли без винтовок, за исключением Перелыгина, который принес винтовку в Городища, а я и Москвин оставили на Уроче около штаба Белой Гвардии. Александр Федоров. Ершов сознался еще в следующем: что он был в Диево-Городищенском Комитете, заменяющий должность председателя. Функции Комитета таковы: задерживать всех лиц, идущих из г. Ярославля без паспорта, и подозрительных личностей, т.е. красноармейцев. На другой день, т.е. 9 июля, я пошел в Комитет и застал там Ивана Семеновича Щербакова, который писал пропуска лицам, кто являлся из Ярославля, и в Комитете еще были дьяконы М.В. Агапов и Витальский. Чем дьяконы заведовали, я не знаю. Потом привели И. Александр. Гурьева в комитет, то Александр Федоров. Ершов говорил о спасении жизни Гурьева, так как толпа посторонних людей была враждебного настроения к нему. Потом вечером этого же дня я был на собрании в депо, на собрании был председателем Москвин, секретарем дьякон Витальский, и присутствовали молодые люди нашего села. Вопрос решался таковой, не то что о сопротивлении, а о караулах. А кто назначал и разводил караулы, то я не знаю, потом я пошел домой, ко мне зашел Аверьян Иванов, и я был в расстроенных чувствах. Аверьян Иванов от меня ушел, а я пошел к Тарасову и попил чаю и услышал, что близь села предполагается высадка [нрзб.] Красной Армии, то я решился бежать и уехал на велосипеде, встретились за фабрикой с Пав. Алекс. Тарасовым и с Констан. Алекс. Тарасовым и переехали Волгу и направились в дер. Левина Красносельской волости Ярославского уезда к гражд. Александру Матвеев. Шилову и жили там около месяца.

И после этого решили идти домой в с. Диево-Городищи и жили до настоящего времени и еще в селе Диево-Городищах жил Мамырин1 из Ярославля. А. Ершов сознался, что в 1905 г. состоял в партии кадетов. И Александр Ф. Ершов сознался, что мы все трое в Ярославле прогуливались с винтовкой по ж. дороге и ездили на паровозе до ст. Коченятино. Более показать ничего не могу.

А. ЕРШОВ

Председатель: БАРАБАНОВ

Члены: ПОМЕРАНЦЕВ

Сентября 2 дня 18 г.

№ 7-9

Протокол допроса Д.Д. Зайцева

3 сентября 1918 г.

Копия

Дело № 2

ПРОТОКОЛ

заседания Комиссии по борьбе с контрреволюцией,

состоявшегося 3-го сентября 1918 года

Под председательством тов. Барабанова

и членов Померанцева и Куликова

3-го сентября с.г. допрошенный гражданин села Диево-Городищ Ярославского уезда Дмитрий Дмитриевич Зайцев на предложенные ему вопросы выяснилось следующее, а именно:

По показанию гражданина того же села Константина Александровича Тарасова, который пояснил, что Дмитрий Дмитриевич Зайцев говорил, что нужно расстрелять таких партийцев, как И. Александр. Гурьев, на вопрос ему Комиссией, то Дмитрий Зайцев категорически отказывается от произнесенных своих слов.

Д. ЗАЙЦЕВ

№ 7-10

Протокол допроса К. Я. Тихонова

3 сентября 1918 г.

ПРОТОКОЛ

заседания Комиссии по борьбе с контрреволюцией,

состоявшегося 3 сентября 1918 г.

Под председательством тов. Барабанова.

Члена — Ф. Померанцева

Допрошенный Комиссией гражданин с. Диево-Городищ Ярославского уезда Константин Тихонов, — выяснилось следующее:

Я работал 7 июля в своем доме, т.е. подколачивал к сапогам резиновые подметки. Ко мне приходит сноха Мария Павловна и говорит, что на собрании постановили идти все в гор. Ярославль, и я со злобой говорил снохе, что пускай идут, кому нужно. И после этого разговора со снохой я вышел на улицу, подобрал себе компанию, и поехали на велосипедах в Яковлевскую слободу. В этот же день 7 июля вечером ездило нас девять человек, а именно: я, Николай и Константин Тарасовы, Анатолий Зайцев, Александр Перелыгин, Владимир Снигирев, Исаак Москвин, Исаак Еленин и Александр Ершов. Приехали в Яковлевскую слободу, затем направились в Тверицы все 9 человек, пили чай, а именно: я, Анатолий Зайцев, Николай и Константин Тарасовы и Исаак Еленин, остальные остались и не знаю, где находились, а мы пошли в штаб белой гвардии все (девять) человек и винтовки там не брали, потом пошли 5 человек, вышеуказанные лица, пить чай. Затем все пять человек поехали домой. По приезду домой попил молока, и мне предлагает какой офицер проверять документы и пропуска через р. Волгу, я согласился, но под предлогом болезни своей коровы я ушел домой. На другой вопрос, зачем я ездил в Ярославль, то я говорю, что как и все постановили против Советской власти и Красной Армии. И я только ездил под насилием толпы народа и постановлению Диево-Городищенского собрания. И я как человек приезжий, а не житель с. Диево-Городищ, то на меня всюду бывает посягательство и нарекание.

Константин ТИХОНОВ

№ 7-11

Протокол допроса И. Еленина

4 сентября 1918 г.

ПРОТОКОЛ

заседания Комиссии по борьбе с контрреволюцией,

состоявшееся 4 сентября 1918 г.

Под председательством тов. И. Барабанова и члена Д. Куликова

Допрошенный гражданин села Диево-Городищ Ярославского уезда Исаак Еленин, при допросе выяснилось следующее:

Что я 7-го июля был в селе Диево-Городищах на молебне, кто служил молебен, я не знаю. На молебне я был с велосипедом и остальные 8 человек тоже, а именно: Константин и Николай Тарасовы, Александр Перелыгин, Константин Тихонов, Исаак Москвин, Владимир Снигирев, Александр Ершов и Анатолий Зайцев. Потом мы все указанные лица поехали по направлению к г. Ярославлю, тогда когда пришли людей нашей волости в Яковлевскую слободу, то мы были уже там и вместе с толпой народа пошел в Тверицы. Придя в штаб белой гвардии и нам начали раздавать винтовки белогвардейцы, которых я не знаю, но толпа винтовок не взяла. Затем мы пять человек отделилися от тех, с которыми ехали на велосипедах, а именно: я, Николай и Константин Тарасовы, Анатолий Зайцев и Константин Тихонов, и попили чаю все 5 человек, пошли за глаголевскую дачу спать и проспали до 8 час. другого дня и встали и пошли в Яковлевскую слободу. Взяли велосипеды и поехали домой. Но, не доезжая до дому, легли все 5 человек в Красном бору и проспали там до 6 час. вечера. Встали и пошли домой, но Николай Александ. Тарасов от нас отстал по причине порчи велосипеда в д. Кобыляихе, и он шел пешком, а мы от его уехали на велосипедах. Приехали домой около 8 час. вечера 8 июля, я направился домой, также и остальные, потом на другой день мы пришли со своим братом Анатолием рубить дрова в Липову. Рубили дрова до вечера, пришли домой и проспал[и] всю ночь, а утром узнал[и], что уже Городищи в руках Красной Гвардии. Самочувствие было как и всегда.

Исаак ЕЛЕНИН

№ 7-12

Протокол допроса Л.Н. Снигирева

5 сентября 1918 г.

ПРОТОКОЛ

от 1918 г. сентября 5 дня

В Комиссии по борьбе с контрреволюцией Диево-Городищенской волости под председательством председателя И. Барабанова и члена А. Померанцева был допрошен гр-н с. Диево-Городищ Ярославской губернии и уезда Леонид Николаевич Снигирев.

Снигирев показал — 7 июля было общее собрание, на котором был избран председатель П. Кононов, который призывал выступить против Советской власти всю волость, еще выступали два неизвестные мне лица, которые поддерживали речь Кононова, после их выступил Пр[едседатель] С[овета] Д[иево-] Гор[одищ] Николай Иванович Подъячев, который поддерживал Кононова и первый записался в ряды белой гвардии. После молебна отправились под давлением массы людей к гор. Ярославлю, дойдя до Яковлевской слободы, свернули в лес и после повернули домой. Придя домой около 9 часов вечера и больше никуда не выходил и не знал, что делалось в волости.

Больше показать ничего не могу.

Л. СНИГИРЕВ

№ 7-13

Протокол допроса Н. А. Тарасова

5 сентября 1918 г.

ПРОТОКОЛ

1918 года 5-го сентября

В заседании Комиссии по борьбе с контрреволюцией Диево-Городищенской волости под председательством Ивана Барабанова и члена Ф. Померанова был допрошен гражданин села Диево-Городищ Николай Александрович Тарасов, — показал:

1-го июля я приехал из поля, мне сказали, что постановили идти в город Ярославль, я поехал к Пожарному депо, где служили молебен, до окончания молебна я был на молебне, какой священник служил молебен, я не помню, по окончанию молебна мы поехали по направлению к Ярославлю, я, Александр Федорович Ершов, Константин Александрович Тарасов, Анатолий Дмитриевич Зайцев, Константин Яковлевич Тихонов, Исаак Еленин, Исаак Иванов. Москвин, Александр Иванович Перелыгин, Владимир Васильевич Снигирев, и, ехавши, по дороге поджидали народ, и в Яковлевской слободе дождались народа и пошли с народом в Тверицы и пошли к станции Урочь, с народом со всей волостью, постояли в саду, потом пошли чай пить — я, Константин Тихонов, Константин Тарасов, Анатолий Зайцев, Исаак Еленин, остальные остались в саду, после чего поехали домой, и у меня дорогой лопнула камера у велосипеда, и я отстал, в тот же день пришел домой и больше никуда не ходил. Больше показать ничего не могу.

Н. ТАРАСОВ

№ 7-14

Протокол допроса А.И. Перелыгина

5 сентября 1918 г.

Копия

ПРОТОКОЛ

от 1918 г. сентября 5 дня

Комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем, под председательством председателя т. Барабанова и члена тов. Куликова, был допрошен граж. Костромской губернии и уезда, Каримовской волости села Сойкина Александр Иванович Перелыгин.

По допросу гр-на Перелыгина, которым показано следующее: 7-го июля, на волостном собрании председателем был Кононов, я пришел, когда на трибуне говорил бывший губернский лектор Мамырин, который призывал записываться в добровольцы, когда кончил говорить Мамырин, я хотел идти домой, но меня Кононов Павлуха стращал: застрелим, если уйду, и там на собрании постановили, чтобы идти всем из волости от 18 до 50 лет, под страхом смерти мне пришлось идти, как и некоторым в городе и полями, где еще пахали, Н. Тарасов, П. Тарасов, К. Тихонов, А. Ершов, Москвин и Владимир Смирнов и Исаак Емшин. Приехали в Яковлевскую слободу, где было собрание граждан из ближайш. вол., после чего поехали в Тверицы и ночевали у зятя Москвина — Белозерова в 10 час. утра попил чаю и хотел отправиться за Которосль узнать о судьбе моего свояка А. Данилова, но когда я пошел в 4-ю часть, для того, чтобы получить пропуск за Которосль, то меня направили в военный штаб, когда я пришел, меня не допустили и дали мне винтовку, которую я не брал, но мне сказали, за это, если ты не возьмешь, то расстреляем. На вопрос, не было ли кого из Городищ, Перелыгин доказывает, что был Григорий Александрович Шаверин. По словам Перелыгина, Шаверин был, как со слов, руководителем, я обратился к Шаверину, что винтовка неисправна, то он сказал, что винтовка исправна, после этого нас тут же послали на станцию Урочь с винтовками, где под командой какого-то капитана, как его называли, пошли на Урочь я, Москвин И., А. Ершов, Г. Шаверин и еще человек 20 незнакомых. Потом пришли на Урочь и пробыли около часу, потом подали платформу и повезли по ж. дороге по направлению к станции Коченятино, не доезжая до Коченятина нас высадили, затем заставили расстилаться в цепь, мы убежали и на ж.д. встретили паровоз с двумя товарными вагонами, мы вскочили и заставили машиниста вести обратно, а капитан и несколько человек остались там. С паровозом нас поехали я, Москвин Ершов и Шаверин и несколько других. Доехали до ст. Филино, машинист нас дальше не повез, и мы пошли к Белозерову за велосипедами, чтобы уехать домой, а Шаверин остался на ст. Филино. На вопрос, куда девал винтовку, Перелыгин показал, что я оставил винтовку на платформе. Потом я взял велосипед и по задворкам поехал домой, по дороге попал Шаверин, и, несколько проехав, еще догнал Н. Подъячева и Н. Тарасова и приехал домой часов в 9 вечера и лег спать. Утром 9 июля в 12 часов дня мне присылают записку из Комитета Общественной Безопасности без подписи лиц. Получив записку, я явился в Комитет, на вопрос, кто был в Комитете, Перелыгин сказал, что там был диакон Витальский и писарь Кубарев, Щербаков Иван Семенович. Диакон Витальский писал пропуска, потому тут много было беженцев. Диакон Витальский мне объявил постановление Комитета, вы должны здесь сидеть работать 24 часа, я от этого отказался, мотивируя, что я нездешний и не хочу работать, но меня заставили, и я выдавал пропуска. Часа в 4 вечера я ушел пить чай и больше не являлся в Комитет и из дому больше никуда не выходил до 12 часов 10 числа. На вопрос, где у него винтовка, Перелыгин показал, что я отдал в Комитет, которую принес из Ярославля. Больше показать ничего не могу.

Александр ПЕРЕЛЫГИН

№ 7-15

Протокол допроса В.Ф. Тарасова

6 сентября 1918 г.

Копия

ПРОТОКОЛ

от 1918 г. сентября 6 дня

В Комиссии по Борьбе с Контрреволюцией Диево-Городищенской волости под председателем Дмитрия Куликова, члена Ф. Померанцева, был допрошен гражданин села Диево-Городища Василий Федорович Тарасов,

показал:

По постановлению волости было решено идти всем. Собрался и пошел как и все, приехали в Тверицы в чайную и стали чай пить, и мы, сидя в чайной, услышали, кричат: «Кто желает брать винтовки?», и потом стали принуждать, чтобы брали оружие. Я воспользовался случаем и ушел домой. По приходу в Городище меня потребовали в Комитет и меня послали в караул, послал, не помню кто, на пост в торговые ряды, и стоял 2 часа, после этого пришел домой и больше никуда не ходил, больше показать ничего не могу.

В. ТАРАСОВ

№ 7-16

Протокол допроса В.В. Снигирева

6 сентября 1918 г.

Копия

ПРОТОКОЛ

1918 года сентября 6 дня

В Комиссии по борьбе с контрреволюцией Диево-Городищенской волости под председательством Дмитрия Куликова, члена Ф. Померанцева был допрошен гражданин с. Диево-Городищ Владимир Васильевич Снигирев, — показал:

Мы поехали в гор. Ярославль посмотреть, что делается в Ярославле: я, Константин Тихонов, Александр Перелыгин, Исаак Москвин, Исаак Еленин, Александр Ершов, Анатолий Зайцев, Константин Тарасов, Николай Тарасов, приехали в Яковлевскую слободу, отдохнули и поехали в Тверицы. По приезду в Тверицы нас повел белогвардеец в штаб белой гвардии. Пришли в штаб, я поставил велосипед. На дворе люди разговаривают, что сейчас будут раздавать винтовки. Я воспользовался случаем и уехал, и ждал на Тверицком посту, потом оне приехали и поехали в Яковлевскую слободу и там встретили людей своей волости, из Яковлевской пошли в Тверицы, там чаю попили и уезжали домой. Дома лег спать и больше никуда не ходил.

Больше показать ничего не могу.

В. СНИГИРЕВ

№ 7-17

Протокол допроса И.И. Москвина

6 сентября 1918 г.

ПРОТОКОЛ

1918 года, сентября 6 дня, в селе Диево-Городищах я, член Костромской Губернской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией В. Косульников, допросил гражданина Диево-Городищенской волости Ярославской губернии с. Диево-Городища, Исаака Ивановича Москвина, который и показал: мне 30 лет, проживал все время в Д.-Городищах, занимаясь мелочной торговлей, числа 8 июля у нас в Диево-Городищах был собран сход, как я слышал Павлом Кононовым, с каким-то офицером, сам я на этом сходе не был. Сход был с целью призыва на помогу Ярославлю, в этот же день к вечеру часов в 5 был второй сельский сход, на котором было постановлено всем пойти в город Ярославль на помогу белой гвардии. На этот сход я пришел уже к концу, и, услышав постановление, я подошел к компании, в которой были Александр Федорович Ершов и Константин Тарасов, Николай Тихонов, Александр Перелыгин и друг., всего человек 9, и все решили поехать на велосипедах в гор. Ярославль. Не доезжая Твериц, в селе Яковлевское попили чаю и поехали в Тверицы. В Тверицах мы остановились у 4-й части, мы справились, куда нам обратиться, и нас послали к штабу, но в штаб мы не вошли, товарищи мои пошли в чайную рядом со штабом, а я с Перелыгиным и Ершовым пошел к своей сестре, у сестры мы остались ночевать. Утром, попивши чаю, мы вышли на улиц к штабу белых, где встретили своих Диево-Городищенских, которых по фамилии я не знаю. Они нас спросили, где мы ночевали, мы ответили, что ночевали у сестры, тогда они нам сказали, чтобы мы присоединились к ним, и мы присоединились, сами взяли стоящие у огорода винтовки и под командой Шаверина пошли на станцию Урочь. Через несколько времени пришел паровоз с двумя платформами, на который нас посадил какой-то офицер и сказал, что мы поедем на 5-ю версту. Но на 5-й версте не остановились и поехали на полустанок Коченятино, на котором мы сошли и встретил нас другой офицер, который взял нас под свое командование. Из нашего отряда была выделена разведка, но кто был послан в разведку, фамилий их не знаю. Разведкой руководил железнодорожник. Часа через два после нашего прихода, как к нам пришел другой такой же эшелон, который присоединился к нам, когда к нам присоединился новый отряд, тут же показался паровоз с Красной Гвардией. Тогда прибывший офицер со старым отрядом стал командовать в цепь. Но большая часть нашего отряда отказалась идти в цепь, а пошли к платформе, остальные стали кричать, что они будут по нам стрелять. Но мы не вернулись. Через несколько минут раздался выстрел из орудия со стороны красногвардейцев, тогда и остальные бросились бежать к нам, и на платформе уехали на 5-ю версту. На 5-й версте был уже Тверицкий отряд, который предлагал присоединиться к ним и разбиться на десятки, но мы не присоединились и пошли в Тверицы. У двери штаба белых мы оставили винтовки и пошли за велосипедами, Ершов и Перелыгин уехали, а я пошел с сестрой, везя велосипед в руках, и шел с ней до Яковлевской слободы, когда я шел, меня никто не задерживал, и сестра осталась в слободе Яковлевское, а я поехал домой на велосипеде в село Диево-Городище и приехал часов в 6 вечера в этот же день. Часов в 11 вечера я пошел пройтись по селу и услыхал, что всех назначают в караул. И я тогда зашел в Комитет и тут же был назначен на пост, задачей на котором было задерживать подозрительных. Я отстоял от 12 час. ночи до 4-х час. утра. В 4 часа сменился, пошел в Комитет, поставил винтовку и сам ушел домой, потом в 11 часов дня на другой день я повел велосипед тому, у кого я взял, когда я шел мимо Совета, меня увидал Павел Кононов и остановил меня, и стал посылать, чтобы догнал арестованных Гурьева и двух с аэропланного завода, фамилии коих я не знаю. Я отказался, говоря, что велосипед не мой, а Щербакова. Тогда Кононов пошел со мной к Щербакову просить велосипеда, который и разрешил. Когда Кононов велел мне ехать догнать арестованных и передать, чтобы конвой следил лучше, когда пойдут рожью, чтобы не убежали арестованные, что я и сделал. Потом Кононов увидал, что по той же дороге, по которой повели арестованных, поехала лошадь брата Гурьева, тогда Кононов послал меня, чтобы я догнал ему лошадь и вернул обратно, что и удалось мне сделать, после этого я ушел домой. Около двух часов дня мне из Комитета прислали записку, чтобы я явился в Комитет. Когда пришел, тогда мне стали делать замечания, что ничего не делаю, и заставили меня остаться выдавать пропуска. Пробыл я в Комитете до 6 часов вечера и ушел домой. В эту ночь пришла Красная Армия, разогнала наш комитет. Кто привозил винтовки и пулеметы, я не знаю. Показать больше ничего не могу.

Протокол прочитан.

Исаак МОСКВИН

№ 7-18

Протокол допроса А.Ф. Ершова

6 сентября 1918 г.

ДОЗНАНИЕ

1918 года, 6 сентября, я, гражданин села Диево-Городищ Александр Федорович Ершов, 34 лет, проживающий в селе Диево-Городищи:

Приблизительно числа 8 июля с.г. я шел со своей мельницы. Прихожу на сельскую площадь и вижу толпу народа, а на бочках стоят люди, Кононов Павел, нашего села, и один в штатском, а другой в военном, которые приглашают записываться в армию, на помощь восставшим. Шла запись, человек пятнадцать записалось, кто записался — я не знаю. Когда штатский стал говорить крестьянам, что у них отберут хлеб, если они не пойдут в город, крестьяне заволновались. Тогда я выступил в защиту учета хлеба и сказал, что хлеб необходимо распределить по населению, чтобы никто не пользовался больше, чем следует, напр. на железной дороге получают по 30 фунт. в месяц, что несправедливо. После этого я сказал, что наша родина находится в опасном положении, со всех сторон наступают: в Архангельске Французы и Англичане, а немцы в Украйне, и заняли все хлебные места, и учет и равномерное распределение хлеба необходимы, и, кроме того, в дела России иностранцы вмешиваться не должны. Россия должна управляться не немцами, не Французами, не Англичанами. Это были мои заключительные слова. После моей речи опять заговорил штатский и говорил, что хлеб в городе у них есть и они дадут его крестьянам, если они пойдут в город. После этих слов народ заволновался и некоторые закричали — надо идти. Меня в это время жена позвала домой чай пить, и я ушел, чем кончился сход, я не знал, а узнал, что в 6 час. будет собрание. На это собрание я не пошел и ушел в трактир к Тарасову, и когда шел обратно домой, то у погреба лавки стояла толпа и П. Кононов что-то говорил, а потом побежал, угрожая пустить себе пулю в лоб. Я пришел домой и сел на террасе. У совета стала собираться толпа, я пошел туда, мне сказали, что собираются идти в город и если кто не пойдет, то тех будут преследовать, а некоторые бабы кричали, что вилами заколем. Я робел некоторое время, ушел домой к жене и с ней пошли на собрание, говоря, что ждут священников, а потом приехали на велосипедах, кто — не помню, и пошел за своим, и когда я пришел с велосипедом, начался молебен, кто служил, я точно не помню, но думаю, что О.К. Спасский, я стоял очень далеко с женой. Жена плакала, после молебна все велосипедисты отправились в город 8 или 9 человек. Я, Москвин, Тарасовы Николай и Константин, Перелыгин, Еленин и Тихонов и те, кто еще, не помню. Мы приехали в Ярославль в Тверицы, хотели напиться чаю, но, оказывается, нигде нельзя, тогда поехали обратно в Яковлевскую слободу, где нам старуха [в] частном доме согрела самовар и мы пили чай. После чаю мы трое, я, Перелыгин и Москвин, поехали ночевать к родственникам Москвина, Белозеровым, около вокзала Урочь, где ночевали, а утром пошли на улицу, бродя около, мы увидели своих деревенских, фамилий их не знаю, которые нам сказали, что нужно, пойдемте на Урочь, они были даже вооружены, а нам какой-то человек дал по винтовке, и пошли на станцию Урочь, это было часов в 11—12. У Белозеровых мы пили утром чай. Пили с нами чай Белозерова и ее муж и дети, потом нас там посторонний неизвестный человек сосчитал и мы сели на лавку. Немного погодя этот человек построил нас, отделил человек 20 и выбрал старшего, кажется, Шаверина Григория, и нас послали на ст. Коченятино охранять дорогу, на паровозе с двумя платформами. На станции Коченятино мы пили молоко, за которым посылали в деревню. На станции находился неизвестный человек, военный, который и стал распоряжаться. Часа через два увидел вдали паровоз, и немного погодя раздался пушечный выстрел, нам неизвестный приказал рассыпаться в цепь, но мы отказались и пошли к паровозу, а потом заставили машиниста ехать обратно. Когда доехали до леса, паровоз остановился, и мы слезли и пошли кто куда. Все, вероятно, домой, так все ругались, что есть нечего. Мы — тоже решили идти домой к Белозеровым, где у нас были велосипеды, попить чаю и ехать домой. Около Белозерова есть чайная, где мы пили чай все трое — и ели поджарку из яиц. После чаю мы оставили винтовки у двери, а Перелыгин оставил себе винтовку, потому что он являлся проводником и через караул было трудно пройти. Вместе с ним пошли и Белозерова с детьми в Яковлевскую слободу. Мы благополучно выбрались из Твериц и приехали в Городища. По дороге шел все время народ из Ярославля, все деревенские. Дорогой мы часть шли, т.к. у кого-то велосипед был не полной исправности. Когда приехали в село, то узнали, что в Городищах П. Кононов привез оружие на автомобиле. У Совета стояла толпа. Я вошел в совет, там меня увидел дьякон Витальский. Мне он и другие из толпы предлагали работать в каком-то Комитете, но я наотрез отказался и пошел чай пить. А так как я очень устал, то лег спать. На другой день я встал и пил дома чай, потом пошел побродить по селу. Село, мне сказали, что охранялось ночью от пожаров, для чего были выведены трубы, потом я пошел к Тарасову пить чай. Когда я пил там чай, не помню, кто-то сказал, что здесь И.А. Гурьев. Я Гурьева хорошо знаю и знаю, что он служил в Губернском продовольственном отделе председателем, и крестьяне против него имеют что-то. Он мало хлеба давал. А зимой в одно время, когда ходила Городищенская волость и другие за хлебом в Ярославль, то были беспорядки и двоих убили, а троих ранили, зная, какая ему угрожает опасность, я и Костя Тарасов отправились его защищать. Дорогой к Совету я случайно узнал, что в Потребиловке сидит председатель Совета Померанцев. Я зашел в Потребиловку, увидел Померанцева и еще троих деревенских, которые пили чай. Обращаясь к Померанцеву и пившим чай, я их просил, чтобы мы все пошли на защиту Ивана Александровича Гурьева. Померанцев сказал, что сейчас приду, я ушел, стал ждать на улице. Померанцев долго не шел, и я вторично за ним пошел и стал его просить идти, говоря, что я нигде ни в какой организации не состою и мне не более надо, но иду с целью человека выручить из беды, так как за ним я никакой вины не нахожу. Подойдя к Совету, я увидал толпу и пришел в Совет. Там сидел Иван Александрович Гурьев, на сундуке, а за столом сидел Иван Семенович Щербаков, я поздоровался с Гурьевым, а потом вышел на улицу и стал говорить толпе, что, по-моему, Гурьева мы ни в чем обвинить не можем и судить его не можем. Я долго говорил в его защиту, а потом, когда в толпе стали раздаваться голоса, что надо его арестовать и отправить в Ярославль, мне не помню кто-то сказал, или просил, оставить. Я, кажется, обратился к Померанцеву, что лучше сделать, чтобы спасти его. Когда же толпа стала настаивать отправить в Ярославль, я опять говорил в его защиту, но большинство толпы настояло отправить в Ярославль, я пошел в Совет, не зная, к кому обратиться. Я обратился к Щербакову, просил его сказать, что если будут отправлять Гурьева, то что можно в интересах Ивана Александровича Гурьева, то сделали бы и в бумаге, ничего не писали бы во вред. Потом я ушел домой, а потом в трактир, к вечеру сказали, что нужно идти на собрание и обязательно всем в депо пожарной дружины. Я пошел узнать, в чем дело. Прихожу в депо, там было собрание о караулах, где выставить караулы. Предс. собрания был Москвин, тут скоро решили, был хаос, и я ушел. Вечером я был на берегу Волги и пил чай у Тарасова, услыхал, что идет пароход, стали говорить, что наверное будет высадка. Я пошел домой. Дома сказал, дома все переругались и решили бежать, но потом остались. Я раньше находился в нервном потрясении от происшедшего и теперь все болею, я напугался, что могут убить. Собрался, сел на велосипед и поехал за село. За фабрикой я стал слушать, что делается в селе. Немного погодя меня нагнали Тарасовы Константин и Павел. Мы поехали далее к Трусову и решили в дороге поехать к Шилову в дер. Левино за Волгой. Переехали мы у Переката около Трусова, нас перевез перевозчик. У Шилова мы были месяц. Косили сено, убирали и кололи дрова. Потом пошли домой. Дома жили месяц, а потом нас арестовали. Дома мы скрывались, и знала только прислуга. Павел Кононов руководил всеми делами. Боле показать ничего не могу. Боле добавить ничего не могу.

Александр ЕРШОВ

№ 7-19

Протокол допроса К.А. Тарасова

6 сентября 1918 г.

ПРОТОКОЛ

1918 года, 6 сентября, я, нижеподписавшийся крестьянин села Диево-Городище, Ярославской губернии и уезда, 23 лет от роду, показываю:

В субботу утром (числа не помню) я у кузницы узнал, что сегодня рано утром к направлению Ярославля были слышны выстрелы, но это могло быть еще и гром, так как никто ничего не знал и это было предположение. Только довольно уже поздно вечером стало определенно известно, что в Ярославле восстание. Действительно, весь вечер шли через село и в село те, кто были в тот день в Ярославле. В это же время я узнал, что домой приходил Павел Кононов (чухонец) и угрожал моему брату Павлу, говоря, что он его застрелит, что я узнал от жены брата и от нее же узнал, что он в это время находился в поле. Я пошел к нему и по дороге около Смоленской церкви встретил Павла Кононова, который ехал верхом. Когда я пришел к брату в поле, то оттуда можно было видеть, что он ехал по направлению к Гаврилову. Брат рассказал мне о Кононове то же самое, что и его жена. В этот же день Кононов вернулся, я его видел против нашего дома в кругу местных крестьян. Слышно было, что он говорил, что он объехал всю Прусовщину2 и что будто все крестьяне обещали завтра (в воскресенье) быть на собрании. На другой день утром, когда я был еще в постели, меня разбудила мать и просила меня, чтобы я пошел на собрание и послушал, что там будет. Она мне эту просьбу объяснила тем, что уже приходил Начальник Милиции и что у него Кононов требовал ареста брата моего Павла, но когда Начальник Милиции ему в этом отказал, то он сказал, что мы сейчас на общем собрании волости постановим его арестовать. Когда я пришел на собрание к чайной Общества Потребителей, то здесь было очень много народу и были выкачены бочки, на которых уже находился Кононов и еще трое мне неизвестных, уже только после я узнал, что это были привезенные Кононовым из Ярославля агитаторы. Я прошел за них и сел на полок. Из лиц для меня знакомых тут находился Захар Иванович Калистов. Первым выступил с речью один из неизвестных для меня лиц — молодой человек, невысокого роста с большой шапкой черных волос. По его речи я могу только судить, что это не был простой крестьянин. Он говорил, что в Ярославле уже нет власти Советов, что там теперь будет всего очень много. Обещал крестьянам хлеб и все, чем они нуждаются, и вместе с тем призывал крестьян волости идти на помощь Ярославлю. После его речи мы с Захаром Ивановичем Калистовым пошли домой, где я, напившись чаю и переодевшись, пошел гулять. На набережной и встретил супругу Ивана Семеновича Щербакова, которая мне рассказала, что у ней все еще не пришел муж из Ярославля, и не знала, что она должна предпринять, не находила тому причины. Я ей советовал идти к себе домой и узнать, он не у ее ли матери. Она пошла домой, а я пошел ее провожать. Опять пришлось идти к собранию, и тут мы с ней разошлись, потому что меня увидел с бочек Кононов и кричал мне, чтобы я шел с ним, я отказался. Юлия Михайловна Щербакова пошла домой к себе, а я вернулся тоже домой, и что там было после меня, я не знаю. Только уже значительно после, когда я сидел дома, мне сказали, что решено идти всей волостью, всем без исключения. В 6 часов вечера собрались опять около Потребиловки, а потом перешли и собрались все около Пожарного депо. Немного после от Смоленской принесли икону и стали служить молебен. Служил священник отец Константин и диакон Витальский. Как только кончился молебен, мы, т.е. я, брат Николай, Константин Тихонов, Анатолий Зайцев, Александр Ершов, Исаак Москвин, Исаак Еленин, Александр Перелыгин и Владимир Снигирев, сели на велосипеды и уехали. Что было в селе на молебне после нас, я не знаю. Ехали мы очень тихо, стараясь не уехать от оставшихся пешеходов. Приехали мы в Яковлевскую слободу очень поздно, часов около 8—9. Здесь мы узнали, что в Тверицы можно проехать свободно, и мы проехали. В Тверицах около пожарного депо нас остановил какой-то человек с винтовкой и спросил, кто мы. Мы сказали. Он сказал нам, что здесь в Тверицах находится наш сельский Кононов с отрядом, и послал нас к дому против постоялого двора Кокушкина. Мы подошли, нас опять спросили то же самое, но здесь в этом доме какой-то молодой человек сказал, что ему уже известно, что идет наша волость. Этот молодой человек сказал нам, чтобы мы ехали к своей волости и направили ее сюда. Мы направились и надеялись встретить их в Яковлевской слободе. В Яковлевской слободе наших крестьян еще не было, и мы остались их здесь поджидать. Исаак Еленин ушел искать, где можно было напиться чаю, а Перелыгин, Москвин и Снигирев отправились навстречу к крестьянам. После мы пошли пить чай к какой-то женщине на краю слободы, за церковью. После чаю и отдыха мы пошли искать всех отставших и нашли их около народного дома, в котором в это время находились крестьяне слободы и обсуждали свое положение. Конца собрания я не дождался и вышел. На улице было много крестьян волости, и тут уже приехал Кононов, с неизвестным для меня человеком и уговаривал крестьян идти в Тверицы, а те отказывались. После уже один по одному стали собираться и пошли дальше. Придя в Тверицы, все стали просить, чтобы открыли трактиры, так как все хотели пить чай и старались провести время. Ждать пришлось долго, но все-таки трактиры были открыты. Пошли все, пошли и мы — я, брат Николай, Константин Тихонов, Анатолий Зайцев, Исаак Еленин и Владимир Снигирев, куда ушли остальные трое, я не знаю, их больше в Тверицах не видел. После чаю вместе с крестьянами пошли к штабу Белой Гвардии, за станцией. Здесь узнаю, что белой гвардией объявлена мобилизация всех офицеров. Я постарался тут же уговорить Исаака Еленина, чтобы идти, так как боялся, что кто-нибудь может меня выдать, что я офицер, и мы с ним ушли, а следом за нами ушел и мой брат Константин, Тихонов, Анатолий Зайцев и Владимир Снигирев. Все мы пошли к второму полотну железной дороги по направлению к Яковлевской слободе и здесь в лесу около забора легли спать. Долго ли спали, сказать не могу. Проснулись мы с Елениным. Я позвал его домой, он согласился. Но нам тут уехать не удалось, так как в то время по дороге от Яковлевской слободы шло много крестьян Сереновской волости, и мы с Елениным принуждены были переждать, медленно продвигаясь по другой стороне Большой Дороги, по направлению к Тверицам. Так мы с ним дошли до первых домов Твериц. Как только прошли крестьяне, мы вернулись обратно. Зашли за оставшимися в лесу братом и его товарищем, но они ушли уже оттуда. Мы пошли в Яковлевскую, но там в чайной их не нашли. Тут нам какой-то мальчик сказал, что они ушли за церковь. Мы их нашли опять около того же дома, где они пили молоко, присоединились и сели тут, решили к вечеру вернуться домой. Пошли, взяли наши велосипеды и отправились домой. По дороге в бору мы свернули и отдыхали. Домой вернулись около 8 час. вечера. Я поехал прямо домой и сел пить чай. Посоветовавшись с крестным относительно того, как мне быть. Ехать ли мне в Ярославль или нет, он мне не советовал. Я согласился с ним и остался. Вечером домой за мной пришел из Правления, чтобы я явился туда, я остался дома, но за мной прислали вторично, и я с братом Федором пошел туда. По дороге мы встретили Кузнецова с женой, который говорил, что бежал из Ярославля. Придя в Правление, я увидел там крестьян села, Кононова, который сидел за столом над какой-то бумагой, Михаила Александровича Кубарева, который, как я видел, исполнял обязанности писаря, как это было и раньше, и никакой особой роли не играл. Тут же было еще несколько неизвестных мне лиц. Все крестьяне стояли и сидели и были вооружены винтовками. В маленькой комнате я увидал еще много винтовок, штук до 50, и ящик с патронами, и тут же стояли два пулемета. Оружие все было привезено Павлом Кононовым из Твериц, я это видел, когда мы уходили из Твериц, то много крестьян шло с винтовками домой, это было еще рано утром в понедельник. В правлении было очень шумно. Все кричали и спорили. После стали просить меня, чтобы я разобрал их и поставил по караулам. Они говорили, что они все спорят из-за мест. Я сперва тут не соглашался, говоря им, что я только что приехал и очень устал, указывал им на Кононова, но они стали приставать ко мне. Я им говорил, что здесь в Городищах не должно быть никакого активного выступления, ни в ту, ни в другую сторону, говоря, что это может повлечь за собой разрушение, может быть, всего села, а может быть, и некоторых деревень. Крестьяне стали меня уговаривать, говоря, что они об этом и не думают. Они хотят только оберегчи село от случайных и умышленных пожаров, от грабежей, объясняя это вполне возможным, т.к. через село проходило очень много беженцев из Ярославля. В подтверждение своих слов они указывали мне на приготовление пожарных труб и бочки с водой. Видя, что для меня нет выхода, я согласился на эти условия и на заранее кем-то разбитые места для постов я указал крестьянам места и после всего этого ушел домой, где и лег спать. Утром меня разбудили рано, говоря, что в Правление привели Гурьева. Туда мы пошли с братом Федором и около правления нашли собравшихся крестьян. Мы с братом сели на камень. Александр Федорович Ершов говорил, что нам нужно спасти Гурьеву жизнь. Большинством голосов было решено отправить последнего в Ярославль. После собрания я с братом, Дмитрием Зайцевым и еще несколько крестьян [стояли] в коридоре Правления, и тут Зайцев в разговоре между прочим сказал, что напрасно отправляют Гурьева в Ярославль, таких людей не нужно бы было жалеть, а нужно стрелять. Я и брат говорили ему, что в этом нет смысла и все равно ничего этим не изменишь, соглашались с нами и другие. После этого я ушел домой и после чаю сел читать книгу и заснул. Разбудила опять мать. Звала пить чай и говорила, что приходили и наряжали на сход в Правленье. После чаю я отправился опять туда, но там ничего не было. Собрались и разошлись все по старым местам. Я вернулся домой, уже поздно, когда было уже темно, все забегали на берег. Я вышел на набережную и по направлению к Бабайкам услышал шум. Можно было ясно различить, что приближались пароходы. Ехала Красная Армия. Я говорил попадающимся в темноте людям, чтобы они не стреляли, и ушел домой. Там мне мать и брат Федор и все остальные настаивали, чтобы я убежал. Говорили, что приходится бежать и брату Павлу, потому, что будто бы Кононов его уже ищет в селе. Я уступил просьбам, и мы с братом сели на велосипеды и уехали из Городищ. За фабрикой по направлению к Прусову мы догнали Александра Федоровича Ершова. Приехали в Прусово за церковь и решили направиться к бывшему товарищу Ершова и брата Александру Матвеевичу Шилову в дер. Левиново Красносельской волости. Приехали рано утром, сказали, что уехали из Городищ все, в том числе и мы. В Левинове мы жили с месяц. Сушили сено, косили, а я почти каждый день ходил в соседний лес за грибами. После месяца жизни в Левинове ушли. Брат ушел домой, я решил ехать в Волочок, где я раньше служил в Лазарете у Бонч-Бруевича. Мы расстались с братом. Он ушел домой, а мы пошли по направлению к Лютову, но дорогой передумали, зная, что сейчас очень трудно уехать, да с нами на долгий отъезд ничего и не было, и мы решили вернуться домой, но я не хотел расстраивать мать и пошел к Александру Федоровичу Ершову и жил с ним все время, собираясь выходить, но нам в этом много мешала его жена, уговаривая нас подождать, находя возможные причины тому, и все ждали. И дождались того, что за нами пришли из Комиссариата и мы добровольно вышли.

К. ТАРАСОВ

№ 7-20

Протокол допроса А.И. Перелыгина

6 сентября 1918 г.

ПРОТОКОЛ

1918 года, сентября 6 дня, в с. Диево-Городищах, я, член Костромской Чрезвычайной Комиссии В. Косул, допрашивал гражданина Костромской губ. и уезда, Коримовской волости, дер. Сойкина, Александра Ивановича Перелыгина, который показал:

Мне 33 года, проживая с 1911 г. в Диево-Городищах, раньше занимался булочным делом, а за последнее время занимался кондитерским делом, но больше всего был без дела, потому что не было того материала, который требовался для моей специальности, к партии я ни к какой не принадлежу, потому что в них не разбираюсь. В белую гвардию я не записывался, а поехал в Ярославль под давлением Кононова Павла, который говорил, если я не пойду, то он меня убьет на месте, и в то же время мне хотелось узнать об участи моего свояка, который живет в гор. Ярославле. Нас в Ярославль поехало на велосипедах 9 человек — я, Ершов Александр Федоров, Снигирев Владимир Васильевич, Исаак Еленин, Исаак Москвин, Константин Тихонов, Николай Тарасов, Константин Тарасов и Анатолий Зайцев, и убежать нам никак нельзя было, потому что сзади нас шло много пеших. Приехали мы в Яковлевскую слободу, попили чаю, дождались шедших сзади нас. Когда подошли все, тогда устроили митинг в Народном доме, что там говорилось, я не знаю, потому что я в народный дом не входил, стоял у своего велосипеда, боясь, чтобы его не утащили. Остальные 8 человек моих товарищей были на митинге или нет, я сказать не могу, потому что они около меня находились не все время, а отлучались. На митинге было постановлено, что всем надо идти в Тверицы, и мы все уже двинулись к Ярославлю. Когда мы пришли в Тверицы, нас встретил патруль белых, на оклик которого, «кто тут», из нашей толпы кто-то ответил, что тут Диево-Городищенская и Середская волости на помощь Вам, и они нас всех пропустили. После этого мне мои товарищи Исаак Москвин мне предложил пойти к его сестре ночевать, и мы втроем [Москвин я и] Ершов по задворкам пошли к сестре Москвина, в это время мы были еще без винтовок. Утром часов в 10 8 июля я пошел в 4[-ю] часть, чтобы получить пропуск к своему свояку, в 4-й части мне отказали, а направили в [нрзб.] во дворе, там я увидел массу людей, которым раздавались винтовки, пропуска мне не дали, а дали винтовку, от которой я отказался, но меня капитан (как его называли) назвал изменником родины и стращал военным судом, вплоть до расстрела, после этого я взял ее. Рассчитали нас на взводы человек по двадцать, и наш взвод под командой капитана пошел на станцию Урочь. На станции мы просидели около часу, потом дали платформу и повезли по направлению к Вологде, не доезжая разъезда Коченятино, нас высадили в леске, в котором уже была разношерстная толпа, большинство в толпе было вооруженных. Капитан хотел рассыпать нас в цепь. Я воспользовался этим, показал вид, что хочу рассыпаться в цепь, а сам направился в ближайшую деревню, в ней я выпил кринку молока и направился по направлению к Тверицам, и в это время увидел своих сельских: Ершова, Москвина и Григория Шаверина, которые направлялись туда же. Когда мы шли к Тверицам, увидели стоящий паровоз с двумя платформами, сели и приказали машинисту везти нас в Тверицы, он повез, и, не доезжая Твериц на ст. Филино, он дальше нас везти отказался. Мы слезли и пошли пешком с винтовками. Шаверин пошел один по направлению к Диево-Городищу, а мы с Москвиным и Ершовым за велосипедами к сестре Москвина в Тверицы. Взявши велосипед, я поехал домой, а Москвин остался у сестры. Ершов отстал от меня и, кажется, пошел к своим пешком. Я ехал на велосипеде с винтовкой за плечами, в двух местах меня останавливали, но я говорил, что еду с поручением, и меня пропускали, и приехал домой с винтовкой. Проспавши ночь, утром час. в 12 мне комитет прислал бумажку без подписи с требованием явиться немедленно, я взял винтовку и пошел в Комитет. В комитете я отдал винтовку Андрею Снигиреву, который взял ее и поставил в угол. После этого мне объявил дьякон Витальский, что я должен заниматься 24 часа. Я стал с ним спорить, что на сходах, когда дело касается моих интересов, то вы говорите, что я не имею права голоса, а теперь вы говорите, что я не имею права голоса, а теперь вы говорите, я должен заниматься 24 часа, но по настоянию их я остался и стал выдавать пропуска. В этот же день в 4 часа вечера был сделан сход, на котором были выбраны другие: Зайцев и Шиганов, после этого я освободился. Ночью пришла Красная Армия и разогнала белых. Через недели 2 после разгона в Ярославле белых я уехал в Б[ольшие] Соли, где моя кондитерская мастерская. Вчерашний день пришли Диево-Городищенские, т.е. 5 сентября, и объявили меня арестованным. В с. Диево-Городищи я ходил каждое воскресенье.

В Ярославле Шаверину было поручено командовать взводом, к которому я еще обращался с винтовкой, когда свалилась накладка, которая прикрывает затвор, он мне наладил и сказал, что это ничего, тогда я взял винтовку и встал под команду капитана. Шаверин отказался от командования взводом, я не знаю, он пришел раньше меня. За время моего пребывания в Ярославле я никого знакомых не видел, которые бы принимали горячее участие в восстании. А также выше переименованные 8 человек не только в Ярославле, но и в Диево-Городищах я не слыхал, чтобы вели какую-нибудь противосоветскую агитацию.

Показать больше ничего не могу.

Протокол прочитан —

Александр ПЕРЕЛЫГИН

№ 7-21

Протокол допроса А.Д. Зайцева

8 сентября 1918 г.

ПРОТОКОЛ

заседания Комиссии по борьбе с контрреволюцией,

состоявшееся 8 сентября 1918 года

Под председательством тов. И.Д. Барабанова.

Члена — Ф.С. Померанцева

3-го сентября 1918 года допрошенный Комиссией гражданин села Диево-Городищи Ярославского уезда, Анатолий Дмитриевич Зайцев, выяснилось следующее:

В день восстания белогвардейского мятежа в с. Диево-Городище мы 9 человек, а именно: я, Константин Тарасов, Николай Тарасов, Исаак Москвин, Александр Перелыгин, Константин Тихонов, Владимир Снигирев, Александр Ершов, Исаак Еленин — по окончании молебна мы все вышли перечисленные лица и поспешили поехать все на велосипедах в гор. Ярославль, согласившись до молебна. У Смоленского Общества Потребителей и прямым сообщением ехали до Яковлевской слободы все 9 человек, по прибытию туда мы остановились дожидаться народа Городищенской волости, которых не дождались, народ пошел кто куда, а мы четверо отправились в Тверицы, а именно: Константин Тарасов, я, Николай Тарасов, Исаак Еленин, приехали в Тверицы, остановились у пожарного депо и видели, как в толпе народа стоял автомобиль и с его делили людей по взгляду винтовками, посмотрели на разорвавшийся снаряд, отправились в лес упомянутые выше, затем отправились эти же четверо домой и пришли в Диево-Городищи поздно вечером 8 июля, потом на другой день, 9-го июля, я по приказанию Кононова был в Комитете и переписывал №№ винтовок, работал часа два, потом ушел домой и более нигде не был.

Анатолий ЗАЙЦЕВ

№ 7-22

Постановление Костромской губернской ЧК по делу

«о белогвардейском восстании» в с. Диево-Городище

26 сентября 1918 г.

Копия

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

26-го сентября 1918 года Костромская Губернская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией, рассмотрев дело о белогвардейском восстании в с. Диево-Городище, постановила: граждан — Москвина Исаака, Тарасова Константина и Ершова Бориса, как членов белогвардейского штаба, — расстрелять; остальных граждан, замешанных в восстании, предать суду Революционного Трибунала.

Председатель: МАЛИНИН

Член: (подпись)

Секретарь: (подпись)

ГА ЯО. Ф. Р-3008. Оп. 2. Д. 232с. Л. 1—40. Копии.


Назад
© 2001-2016 АРХИВ АЛЕКСАНДРА Н. ЯКОВЛЕВА Правовая информация