Фонд Александра Н. Яковлева

Архив Александра Н. Яковлева

 
СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ. 1949-1952
Документ №27

Донесение посла США в СССР А. Кэрка государственному секретарю США Д. Ачесону о беседе с председателем Совета министров СССР И.В. Сталиным1


Перевод с английского

711.61/8-1649: Телеграмма

ПОСОЛ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ (КЭРК) ГОСУДАРСТВЕННОМУ СЕКРЕТАРЮ

Совершенно секретно Москва, 16 августа 1949 года 1 час пополудни

2056. Как и предполагалось в телеграмме Госдепартамента 553 от 3 августа, Сталин во вчерашней беседе ожидал инициативы с моей стороны2.

Исходя из этого, мною было сказано, что я наношу визит вежливости и высоко ценю возможность сегодняшнего личного знакомства. После этого я отметил наличие широкого круга международных проблем, разделяющих восточное и западное сообщества, и высказался в том смысле, что в связи с их серьезным принципиальным значением представляется маловероятным, что их обсуждение сегодня, с учетом характера моего визита, может способствовать их решению, если только не произошло каких-либо коренных изменений в позициях советского правительства. Тут я сделал паузу (для перевода). Однако Сталин никак не прореагировал на мое последнее замечание. Поэтому я продолжал, что вместе с тем имеются различные конкретные вопросы советско-американских отношений, решение которых могло бы представлять взаимный практический интерес для наших двух правительств, и заявил о своей готовности всячески этому содействовать.

Сталин спросил, какие проблемы я имею в виду. Отвечая на его вопрос, я упомянул ленд-лиз и глушение радиопередач «Голоса Америки». Мне показалось, что он осведомлен о положении дел и о ходе ведущихся сейчас переговоров. В связи с этим последовал довольно продолжительный обмен мнениями, о котором будет более подробно сообщено отдельной телеграммой3. Что же касается «Голоса Америки», о чем также будет доложено отдельно4, то Сталин уклонился от комментариев, передав этот вопрос господину Вышинскому.

После обмена взаимными любезностями встреча закончилась по инициативе генералиссимуса. Как я уже писал в телеграмме 2054, 15 августа (не публикуется), тон беседы был во всех отношениях сердечным, хотя генералиссимус, казалось, неохотно приступал к беседе. В конце же беседы он стал более открытым и закончил ее выражением готовности принимать меня в дальнейшем «без излишних формальностей» в каждом случае, когда у меня возникнут к нему особые и конкретные вопросы. Мое общее впечатление, хотя Сталин, возможно, выглядит усталым, но состояние здоровья его хорошее5.

КЭРК

FRUS. 1949. Vol. V. P. 646—647.

Приложение I

Перевод с английского

711.61/8-1649: Телеграмма

ПОСОЛ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ (КЭРК) ГОСУДАРСТВЕННОМУ СЕКРЕТАРЮ

Совершенно секретно Москва, 16 августа 1949 года, 1 час пополудни

2057. Моя телеграмма 2056, 16 августа. В соответствии с телеграфным поручением Государственного департамента 567 от 8 августа мною был поднят вопрос о ленд-лизе. Я подчеркнул, что названная в нашем последнем предложении сумма в 1 млрд долларов составляет меньше одной десятой стоимости ленд-лизовских поставок. Что же касается компенсации американским фирмам за использование их патентов, то эту проблему надлежит решить в специальном соглашении. Напомнил о начале переговоров в Вашингтоне о возврате судов.

Отметив в общем предварительном плане, что не готов к обсуждению этого вопроса, Сталин вместе с тем заявил, что советское правительство не имеет намерения уклоняться от выполнения своих обязательств как в отношении ленд-лизовских поставок, так и в иных случаях, при условии, если другая сторона также выполняет условия соглашения. Он утверждал, что отказ от выполнения соглашений не в советских обычаях, и добавил, что если у меня имеются специальные поручения на этот счет, то я могу переговорить об этом с министром иностранных дел6.

Я сказал, что его заявление о позиции советского правительства в отношении выполнения своих обязательств придает еще большую уверенность американскому народу, который будет рад тому, что советское правительство готово теперь выполнить договоренность между Сталиным и Рузвельтом о выплатах за поставки по ленд-лизу без дополнительных обращений по этому вопросу к Вышинскому, как он любезно предложил, тем более что переговоры уже идут между Госдепартаментом и советским послом в Вашингтоне.

Сталин продолжал развивать свою мысль о том, что в послевоенных переговорах появились некие «нормы» при решении спорных проблем с различными правительствами, в частности это проявилось в отношениях с британским правительством. Однако, принимая во внимание решимость советского правительства держать свое слово, он надеется, что оно не подвергнется дискриминации по сравнению с другими.

Я ответил, что, по моему мнению, правительство США не намерено требовать от советского правительства больше, чем от других. Я привел в этой связи в качестве примера соглашение по урегулированию расчетов по ленд-лизу с Бельгией7, которая выплатит 18% стоимости ленд-лизовских поставок по сравнению с 10 процентами, ожидаемыми от Советского Союза.

В ответ на продолжающиеся расспросы в отношении британцев я сказал, что не в курсе порядка цифр в этом деле.

В связи с замечанием, что задержка с ответом в переписке с советским правительством по ленд-лизу создала впечатление, что США не заинтересованы в скором урегулировании, а также упоминанием о том, что советское правительство может выдвинуть для рассмотрения свои контрпретензии, Сталин заявил, что готов вмешаться, если ход переговоров в Вашингтоне примет нежелательный оборот.

В заключение я сказал, что затянувшееся дело с решением финансовых проблем может иметь отрицательное влияние в отношениях между друзьями, но что в данном случае такая великая держава, как Советский Союз, урегулирует, разумеется, такого рода финансовые вопросы с другой великой страной в крупномасштабном плане. Сталин подчеркнуто выразил с этим свое согласие8.

(Мы здесь хотели бы знать, окажет или нет позиция Сталина в настоящее время какое-либо влияние на ход Ваших текущих переговоров по этому вопросу.)

КЭРК

FRUS. 1949. Vol. V. P. 725—726.

Приложение II

Перевод с английского

811.42700 (R/S-1649): Телеграмма

ПОСОЛ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ (КЭРК) ГОСУДАРСТВЕННОМУ СЕКРЕТАРЮ

Совершенно секретно Москва, 16 августа 1949 года, 1 час пополудни

2058. Относительно «Голоса Америки» (телеграмма посольства 2056, 16 августа). Мною были упомянуты помехи, чинимые нашим радиопередачам, как о хорошо известном факте, и при этом было отмечено, что радиопомехи являются нарушением Каирской и Мадридской конвенций, которые подписали оба наших правительства. Далее я сказал, что если имеются замечания в отношении содержания радиопередач, то эта проблема могла бы быть рассмотрена по дипломатическим каналам, и что это представляется более предпочтительным, чем прибегать к нарушению конвенций.

Сталин заявил, что он недостаточно информирован и просит министра иностранных дел ответить на этот вопрос. При этом он с улыбкой спросил Вышинского: «это Би-би-си?» Вышинский пояснил, что я имею в виду «Голос Америки». «Они ругают нас?» — спросил Сталин. «И очень даже», — ответил Вышинский. Оба засмеялись. Сталин повернулся ко мне и сказал, что он попросит министра иностранных дел заняться этим вопросом. Ни он, ни Вышинский не оспаривали факта радиопомех, о которых я говорил.

Мне кажется, что следующий шаг теперь должен сделать Вышинский, и, я думаю, нам следует подождать этого его шага. Если он предпочтет не проявлять инициативы в обсуждении этого вопроса, то в таком случае он возьмет на себя ответственность за нарушение договоренности, что будет играть в нашу пользу9.

КЭРК

FRUS. 1949. Vol. V. P. 647—648.

Приложение III

Перевод с английского

711.61/8-2349

ПОСОЛ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ (КЭРК) ГОСУДАРСТВЕННОМУ СЕКРЕТАРЮ

Лично, неофициально

Секретно Москва, 23 августа 1949 года

Дорогой Дин. Возможно, Вас заинтересуют особенности и подробности моего визита в Кремль на прошлой неделе. В официальной телеграмме было полностью изложено существо дела, но некоторые детали могут оказаться полезными.

Запрос о визите к Сталину был сделан в понедельник 8 августа. Согласие получено в субботу, а визит состоялся вечером в следующий понедельник, 15 августа. Не придавая особого значения сравнительно короткому промежутку времени между просьбой о визите и самим визитом, тем не менее совершенно очевидно, что просьба и связанные с ней протокольные вопросы были рассмотрены без промедления и не встретили каких-либо затруднений. Я был информирован лично по городскому «открытому» телефону в обеденное время говорящим по-английски секретарем Вышинского о строго установленной процедуре, которой следует мне придерживаться. Разумеется, что «открытый» телефон не означает здесь ничего другого, как только то, что МВД может его прослушивать. Секретарь г-на Вышинского сообщил, что меня могут сопровождать мои сотрудники по моему усмотрению. Я ответил, что мой секретарь свяжется с ним позже и обсудит детали, что и было сделано. Уолли Барбур10 и Джордж Морган11 были названы мной в качестве сопровождающих и были внесены в список без каких-либо вопросов.

Мы прибыли в понедельник в 10.00 часов к Боровицким воротам, где подполковник МВД заглянул в автомашину для проверки количества пассажиров, и мы с моими парнями въехали в Кремль, следуя на довольно большой скорости за джипом.

У дверей стояли два солдата и офицер в качестве нашего проводника. Оставив внизу свои шляпы, мы поднялись на лифте на второй этаж, прошли несколько коридоров с часовыми МВД через каждые 50 шагов и вошли в приемную, где два офицера очень вежливо поднялись из-за стола и пригласили переводчика. Сейчас мы думаем, что переводчиком был сын Трояновского, первого после признания в 1933 году12 советского посла в Вашингтоне. Он — худощавого телосложения, с узким лицом и темными волосами, говорит на прекрасном английском языке. Когда я спросил его, где он изучал язык, он ответил, что учился в колледже в Соединенных Штатах. Мы полагаем — в Суартморе.

Без всяких формальностей мы пошли за ним через небольшую комнату, где он жестом показал нам на дверь в следующую комнату, которую я открыл. Мы вошли в довольно узкое прямоугольное помещение со столом в противоположной стороне у окна и длинным столом около стены. Помещение было хорошо освещено люстрами. Сталин и Вышинский находились в противоположном конце кабинета и вышли нам навстречу. Мы поздоровались, и я представил г-на Барбура и г-на Моргана. Нам предложили сесть за стол. Вышинский сел у стены. Сталин слева в углу. Переводчик в конце стола. Сталин таким образом был напротив меня. Барбур и Морган слева от меня.

Я начал беседу с обычных любезностей. Сталин сразу же ответил, что рад встрече здесь со мной. Он уже ответил, пока я продолжал говорить свою первую фразу. Переводчик был действительно великолепен; быстро и точно стенографировал: меня — по-английски, Сталина по-русски. Таким образом, можно было говорить абзацами, а не отдельными фразами. Г-н Вышинский также делал записи беседы.

Очевидно, вы заметили из моей телеграммы 2056, что Сталин не реагировал на мое заявление об общем международном положении. Однако он сразу же уловил вопрос о ленд-лизе, и мы его подробно обсудили (моя телеграмма 2057)13. Я почувствовал, что он был немного насторожен и, может быть, несколько подозрителен из-за того, что мы не предложили советскому правительству таких же благоприятных условий, как другим. Возможно, я смог рассеять его сомнения. Он с уверенностью подчеркивал, что советское правительство сдержит свое слово (было бы весьма интересно узнать, отражается ли эта позиция Сталина на ходе переговоров, проходящих сейчас в Вашингтоне)14.

В отношении «Голоса Америки» небольшую подвижку вы можете заметить из № 2058. Со своей стороны, однако, мы не отмечаем никаких изменений в отношении помех. Я склоняюсь к мысли, что Политбюро не хочет терять своего преимущества до тех пор, пока мы со своей стороны не предпримем что-либо подобное.

После этого беседа приняла более личный характер. Сталин спросил меня, бывал ли я раньше в Москве. Его интерес в отношении города проявился в разговоре о планах на будущее, прогрессе, достигнутом в городе до войны, и о перерыве, вызванном войной, его надежде на дальнейшее развитие города. Этот вопрос казался очень близким его сердцу, и он был горд тем, что большевики перенесли сюда столицу.

Продолжая разговаривать, Сталин встал, подошел к столу, взял свою трубку, подержал ее некоторое время в руках и затем закурил. Примечательно, что все это не было разыграно специально, а вписывалось вполне в его обычную манеру поведения. Он делал это «машинально».

По моему мнению, он в хорошей форме и выглядит довольно хорошо для своего возраста: темные волосы с проблесками кое-где седины, лицо не было особенно покрыто морщинами. Он казался очень активным, хотя глаза выдавали усталость. Сталин был одет в форму защитного цвета с изготовленными по его собственному дизайну погонами с очень большими серебряными звездами и ближе к воротнику с эмблемой герба с символами серпа и молота. Форма хорошо на нем сидела, и он выглядел элегантно. Атмосфера при прощании была более сердечной, чем в начале беседы. Он заявил, что я могу посещать его по срочным делам без всяких формальностей.

Пресса здесь жаждала получить информацию, но ей был дан лишь скудный минимум. Я считаю, что Ваше сообщение в Вашингтоне было вполне достаточным15.

Надеюсь, что Вы согласитесь со мной, что ничего не просочилось такого, что давало бы Политбюро шанс использовать это в пропагандистских целях. Я информировал о визите и сути моей беседы обоих послов: британского и французского, за что они благодарны. Визит будет иметь значение лишь в том случае, если он создаст прецедент для последующих встреч. Вышинский говорил: «...Разумеется, генералиссимус не имеет обыкновения встречаться с иностранными послами», но он ошибся как в случае со мной, так и с британским послом. Если бы запрос о визите не был сделан, я думаю, что это дало бы немалый повод для комментариев прессы за границей и дома. Здешний дипломатический корпус начал уже задаваться вопросом, почему Сталин принял британского посла, а не американского. Эти спекуляции рано или поздно привели бы к сплетням, болтовне и всякого рода пересудам в прессе. Лично я был, конечно, очень рад увидеть Сталина во плоти. Мне представляется очевидным, что он человек твердой воли, который не намерен отказываться от своих целей, если обстоятельства не заставят его это сделать или он сочтет это выгодным для Советского Союза. Мне кажется также, что у него довольно хорошее здоровье, и как грузин он, по-видимому, будет жить долго. Несомненно, он держит под контролем здешнюю ситуацию, а Вышинский танцует вокруг, как горошина на горячем сите, выполняя его малейшее желание.

С самыми добрыми пожеланиями. Искренне Ваш Алан

FRUS. 1949. Vol. V. P. 651—654.

Приложение IV

ЗАЯВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО СЕКРЕТАРЯ США Д.Г. АЧЕСОНА

17 АВГУСТА 1949 г.

ПО ПОВОДУ БЕСЕДЫ И.В. СТАЛИНА С ПОСЛОМ США В СССР А.Г. КЭРКОМ

На пресс-конференции Ачесон в ответ на вопрос о том, что обсуждалось во время беседы посла Кэрка со Сталиным, сказал, что визит Кэрка был сравнительно кратковременным и в основном являлся визитом вежливости. Тем не менее Кэрк упомянул о двух вопросах и выразил надежду, что Советский Союз может ответить на них более энергичным действием, чем до сих пор. Первый вопрос — это «заглушение радиопередач и второй — переговоры об урегулировании по ленд-лизу». Кэрк выразил надежду, что оба правительства смогут договориться в этом отношении. Во время беседы со Сталиным было решено передать эти вопросы на рассмотрение министерств иностранных дел.

Ачесон зачитал следующее официальное заявление по первому вопросу: «Комиссия палаты представителей по ассигнованиям в своем докладе, опубликованном 16 августа по законопроекту об ассигнованиях, рекомендовала дополнительное ассигнование в размере 11 320 тысяч долларов для расширения и улучшения радиопередач по радиостанции «Голос Америки» на заграницу. Государственный департамент запросил дополнительные средства для этой цели ввиду того, что с 25 апреля СССР предпринял максимальные усилия для глушения передач «Голоса Америки» и в особенности, но не исключительно, передач на русском языке, предназначенных для советского народа. Установлено, что в Советском Союзе действует более 250 различных передатчиков, занимающихся глушением; полагают, что действуют многие другие неопознанные передатчики.

В настоящее время ясно, что осуществление этих сложных и дорогостоящих операций по глушению потребовало многих месяцев тщательного планирования, и это необходимо рассматривать как рассчитанный на долгий срок советский план еще более полной изоляции русского народа от правды и фактов о внешнем мире. Эта система глушения может быть использована против радиопередач «Голоса Америки» не только на СССР, но и на другие части мира. Поэтому Государственному департаменту пришлось учесть все эти неожиданно большие советские возможности по глушению. Если конгресс одобрит ассигнования, рекомендованные комиссией палаты представителей, то расширение и усовершенствование существующих возможностей будет в значительной степени содействовать борьбе против нынешнего глушения и его преодолению. Это глушение представляет собой явное нарушение международных конвенций о телесвязи, подписанных Советским Союзом, включая так называемые Мадридскую и Каирскую конвенции».

На вопрос о развитии переговоров по поводу ленд-лиза с Советским Союзом Ачесон заявил, что предварительно был поднят вопрос о возвращении США некоторых судов и в Вашингтон прибыла советская миссия для переговоров по этому вопросу. Он утверждал, что переговоры по общему урегулированию по ленд-лизу протекают очень медленно.

АВП РФ. Оп. 0129. Оп. 35в. П. 339. Д. 2. Л. 108—109.

«Бюллетень посольства США в Москве» от 18 августа 1949 г.

Приложение V

ЗАЯВЛЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА США Г. ТРУМЭНА НА ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ О ВИЗИТЕ КЭРКА И.В. СТАЛИНУ

18 августа 1949 г.

Президент комментировал недавний визит, нанесенный американским послом Кэрком премьер-министру Сталину. Президент охарактеризовал эту встречу как обычный визит вежливости посла главе государства. На вопрос о том, сообщил ли Кэрк какие-либо хорошие известия относительно этой встречи, президент ответил, что известия не плохие.

Public Papers of the Presidents of the United States. Harry S. Truman. 1949. Washington 1964. P. 428.


Назад
© 2001-2016 АРХИВ АЛЕКСАНДРА Н. ЯКОВЛЕВА Правовая информация