Альманах Россия XX век

Архив Александра Н. Яковлева

«Я УБЕЖДЕННЫЙ СТОРОННИК СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ… МОЙ ПРЕЖНИЙ ТИТУЛ — ГРАФ…»: Злоключения К.А. Бенкендорфа в большевистской России. 1918–1924 гг.

Фамилия и инициалы, обозначенные в заголовке очередного альманаха Фонда Александра Н. Яковлева, могут вызвать недоумение и даже раздражение некоторых читателей. Разве мы не знаем приснопамятного начальника российских жандармов и 3-го отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии — тайной полиции времен Российской империи, «душившей» революционеров и прочих «врагов Империи»? Но сколько среди представителей обозначенного немецкого рода было людей, принесших неоценимую пользу стране! При царях или других «режимах» они служили прежде всего, по их глубокому убеждению, народу, а не правителям. Жаль, что их дело пропало даром в годы революции, Гражданской войны и последовавших за ней разрухи и террора.

Одному из Бенкендорфов, совершенно не известному в современной России, и посвящен данный альманах.

Потомок старинного дворянского рода, берущего начало от рыцарей Тевтонского ордена, правнук генерал-лейтенанта Константина Христофоровича Бенкендорфа (1785–1828) — младшего брата Александра Христофоровича Бенкендорфа (1783–1844), вошедшего в российскую историю в качестве шефа Корпуса жандармов и начальника 3-го отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, сын последнего чрезвычайного и полномочного посла Российской империи в Лондоне, граф Константин Александрович Бенкендорф (1880–1959) отличался одной незаурядной фамильной особенностью: он не умел что-либо делать безответственно и нерадиво. Все, что он предпринимал, все, что ему поручали, он должен был воплотить в жизнь точно и безукоризненно.

Опытный морской офицер, отлично зарекомендовавший себя во время русско-японской и Первой мировой войн, и одновременно профессиональный музыкант, поддерживавший самые лучшие отношения с такими композиторами, как Н.Я. Мясковский (1881–1950) и Арнольд Бакс (1883–1953), одна из сонат которого называлась «Посвящение К. Бенкендорфу», рачительный аграрий, исправно управлявший наследственным имением в Тамбовской губернии, и вместе с тем человек светский, получивший превосходное образование и свободно владевший основными европейскими языками, он пользовался неизменным расположением начальства и симпатиями многочисленных сослуживцев и приятелей. И не случайно заключенные Бутырской тюрьмы избирали его старостой блока, видя в нем личность, не только всегда готовую заступиться за арестованных, но и способную поладить с администрацией, не теряя достоинства. Вполне закономерно также, что призванный на действительную военную службу весной 1919 г. К.А. Бенкендорф сразу же был направлен в Морской Генеральный штаб, где быстро выдвинулся «как энергичный, добросовестный и знающий работник» и обратил на себя внимание командующего Морскими силами Республики Е.А. Беренса.

Капитан 1-го ранга Е.А. Беренс плавал когда-то на боевых кораблях, читал лекции в Николаевской Академии Генерального штаба, но больше всего его привлекала морская разведка.

Ответственный сотрудник Оперативного управления Морского Генерального штаба К.А. Бенкендорф тоже занимался по сути морской разведкой. Рутинная часть его работы заключалась в «научной обработке» специальных журналов и газет на всех европейских языках. Однако наилучшим образом он проявил себя во время командировок в Эстонию и Грузию, куда выезжал как военно-морской эксперт при российских делегациях по мирным переговорам. В показаниях следователям Особого отдела ВЧК он не стал распространяться о содержании проведенных им бесед с эмигрантами в Эстонии, а лишь ограничился неопределенным замечанием о встречах «по служебным делам», зато о своей деятельности в Грузии рассказал немного подробнее.

Из Тифлиса он отправил в Штаб командующего Морскими силами Республики обстоятельное донесение о состоянии имевшихся в распоряжении П.Н. Врангеля боевых кораблей. В основу этого сообщения (копию которого переслал в полевой штаб Реввоенсовета Республики) он положил данные, полученные им при опросе находившихся в Грузии офицеров и матросов флота Врангеля. Вслед за тем он подготовил «техническое задание» по глубокой разведке вооруженных сил Антанты и Русской армии Врангеля. Сведения, доставленные завербованными офицерами Русской армии в результате выполнения этого «технического задания», легли в основу второго донесения командующему Морскими силами Республики. Кроме того, Бенкендорф уведомил свое непосредственное начальство в Грузии о неожиданном предложении генерала Врангеля начать мирные переговоры с большевиками.

Информацию, полученную из Грузии, морское командование оценило настолько высоко, что по возвращении в Москву К.А. Бенкендорфу тотчас же предложили, как не преминул он отметить в своих мемуарах, «организовать новый отдел, объединив три уже существовавших подразделения, в той или иной мере занимавшихся морской разведкой». Столь быстрому карьерному росту еще недавно рядового сотрудника Морского Генерального штаба не мог не способствовать Е.А. Беренс, повелением Л.Д. Троцкого превращенный из командующего Морскими силами Республики в засекреченное лицо, «состоящее для особо важных поручений», в куратора морской разведки и, соответственно, прямого начальника К.А. Бенкендорфа. Только Беренс мог поэтому телефонным звонком поднять К.А. Бенкендорфа с постели ранним утром в начале августа 1921 г. и приказать ему немедленно принять на себя обязанности секретаря заграничной делегации Всероссийского Комитета помощи голодающим.

Спустя два года Л.Д. Троцкий, поглощенный заботами о собственном здоровье, практически утратил интерес к нуждам военного ведомства. Прошло еще несколько месяцев, и М.В. Фрунзе, 11 марта 1924 г. назначенный заместителем наркома по военным и морским делам и заместителем председателя Реввоенсовета Республики, приступил к реорганизации Красной армии с методичной заменой преданных Л.Д. Троцкому кадров. Е.А. Беренса отстранили от работы в Реввоенсовете Республики одним из первых и в том же марте 1924 г. заслали военно-морским атташе в Лондон. Надо полагать, что перед отъездом он высказал пожелание, чтобы в этой непростой зарубежной командировке ему сопутствовал такой испытанный и проницательный разведчик, как Бенкендорф. И действительно, в 1924 г. К.А. Бенкендорф в сопровождении жены и дочери эмигрировал в Великобританию — формально по вызову проживавшей там его матери, но вопреки стремлению чекистов держать его под постоянным негласным наблюдением.

В Лондоне Бенкендорф полностью реализовал свое неистощимое влечение к музыке и в качестве профессионального флейтиста часто выступал в концертах вместе с женой — профессиональной арфисткой Марией Александровной Корчинской. «У нас очень хороший круг основательных музыкантов и целая среда знакомых композиторов», — писал он Н.Я. Мясковскому 7 марта 1927 г. Не скрывая своего восторга от прекрасного исполнения одним из лондонских оркестров 8-й симфонии Мясковского, он по какому-то внутреннему побуждению вставил в свое письмо фразу, слегка выбивающуюся по тональности из остального текста: «Концерт этот как-то возобновил опять связь мою с Москвой, которая начала было тускнеть»1.

В Москве, однако, его не забыли. На высоте Большого террора, в феврале 1938 г., следователи НКВД произвели графа в ранг руководителя «террористической белогвардейско-офицерской организации», якобы существовавшей в столице на протяжении 1922–1924 гг.2 Сам же К.А. Бенкендорф о своем прошлом и, в частности, о былом ремесле морского разведчика стал вспоминать только во время Второй мировой войны, когда принялся готовить мемуары о похождениях российского джентльмена до революции в первые годы после нее.

 

Вступительная статья, документы и комментарии подготовлены В.Д. Тополянским при участии Н.А. Сидорова

© 2001-2016 АРХИВ АЛЕКСАНДРА Н. ЯКОВЛЕВА Правовая информация